Гражданская поэзия Франции

1871

ГОРЕ

Памяти сына

Шарль, мой любимый сын! Тебя со мною нет.
    Ничто не вечно. Все изменит.
Ты расплываешься, и незакатный свет
    Всю землю сумраком оденет.

Мой вечер наступал в час утра твоего.

    О, как любили мы друг друга.
Да, человек творит и верит в торжество
    Непрочно сделанного круга.

Да, человек живет, не мешкает в пути.

    И вот у спуска рокового
Внезапно чувствует, как холодна в горсти
   Щепотка пепла гробового.

Я был изгнанником. Я двадцать лет блуждал

   В чужих морях, с разбитой жизнью,
Прощенья не просил и милости не ждал:
   Бог отнял у меня отчизну.

И вот последнее — вы двое, сын и дочь,

   Одни остались мне сегодня.
Все дальше я иду, все безнадежней ночь.
   Бог у меня любимых отнял.

Подобно Иову, я, наконец, отверг

    Неравный спор и бесполезный.
И то, что принял я за восхожденье вверх,
    На деле оказалось бездной.

Осталась истина. Пускай она слепа.

   Я и слепую принимаю.
Осталась горькая, но гордая тропа —
   По крайней мере хоть прямая.

ГЛУПОСТЬ ВОЙНЫ

Работница без глаз, дурашливая пряха,
Качает колыбель для тлена и для праха,
Ведет она полки, ведет за трупом труп
И, опьяненная безумным воем труб
И кровью сытая, потом с похмелья вянет,
Но человечество к своей попойке тянет,
Нагнав ораву туч и накликая ночь,
Все звезды, всех богов она сшибает прочь
И вновь безумствует на черных пепелищах,
В пороховом дыму, в тяжелых сапожищах, —
Распространеньем зла, как прежде, занята,
Убьет животное, но сделает скота,
И может лишь одно придумать бестолково:
Снять императора, чтоб возвести другого.

* * *