Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

В хранящимся в РГАСПИ письме основателя большевистской организации в Феодосии врача С. В. Констансова в секретариат ЦК РКП(б) описывается, как происходил террор в Феодосии, как автор письма безрезультатно пытался повлиять на смягчение террора и как он приехал в Симферополь с той же целью. Но Р. Самойлова уведомила, что принять его в настоящее время не может, а зам. председателя Крымревкома Ю. Гавен заявил, что «он не в силах что-либо сделать» и «что единственная возможность повлиять на применение террора в Крыму заключается в поездке для доклада в Москву». Начинается письмо так: «В Крыму с 20-х чисел ноября с. г. установился красный террор, принявший необыкновенные размеры и ужасные формы. По этому поводу я считаю своим нравственным и партийным долгом представить свои соображения на усмотрение ЦК РКП(б)». В письме делается упор на последствия террора. Описывая террор, Констансов отмечает: «В результате всего этого по городу распространился вопль и стоны населения – с одной стороны, и отчаяние и озлобление – с другой»691. Заканчивается письмо следующим выводом: «Обрушившийся так неожиданно на голову крымского населения красный террор не только омрачил великую победу советской власти, но и внес в население Крыма то озлобление, которое изжить будет нелегко»692. Когда Констансов писал, что озлобление части населения изжить будет нелегко, он не ошибался693.

В январе 1921 г. на столе в кабинете В. И. Ленина заместителем наркома просвещения историком М. Н. Покровским была оставлена записка о том, что по просьбе профессора Таврического университета (впоследствии известного физика) Я. И. Френкеля он оставляет для ознакомления записку о «Положении в Крыму». Записка состояла из трех пунктов. Начиналась она так: «Распоряжение центральной власти о терроре в Крыму выполняется местными органами (особыми отделами и чрезвычайными тройками) с ожесточением и неразборчивостью, переходящими всякие границы, и превращающими террор в разбой, в массовое убийство не только лиц, сколько-нибудь причастных к контрреволюции, но и лиц к ней совершенно не причастных». Далее в подтверждение своей оценки террора Френкель ссылается на то, что в Ялте два отдела ЧК (Черноморского и Азовского морей и 46-й армии) в течение двух-трех недель расстреляли «минимум 700 человек (по всей вероятности, 2000)». Причем не только военнослужащих врангелевской армии, но и «множество лиц из буржуазии, укрывшейся в Крыму главным образом из-за голода <…> и в особенности демократической интеллигенции», в том числе ценных специалистов694.

В письме приводится численность расстрелянных около 30 тыс. человек. Автор письма предупреждает, что в результате чекистского произвола «обезлюживание Крыма, грозит самыми печальными последствиями» для советского строительства695. Во второй части записки акцент делается на репрессиях против меньшевиков (сам Френкель бывший меньшевик). В третьей части речь идет о продовольственном кризисе в Крыму и превращении полуострова в здравницу для «больных рабочих и красноармейцев». В заключение автор пишет: «Необходимо направить в Крым опытных партийных работников из центра с самыми широкими полномочиями: в противном случае «ортодоксальные» коммунисты, оперирующие в Крыму в настоящее время, обратят его не в здравницу, а в пустыню, залитую кровью»696.

Неизвестно, как отреагировал В. И. Ленин на записку профессора Я. И. Френкеля и как партийно-государственные верхи реагировали на письма Ю. П. Гавена и С. В. Констансова, но наиболее непопулярные руководители ревкомовского Крыма Бела Кун и Розалия Землячка были отозваны в Москву к середине января 1921 г. Пик террора был пройден, но террор, хотя и в неизмеримо меньших размерах, крымскую землю еще не покинул. Председателем Крымревкома стал М. Х. Поляков (21 февраля 1921 г.), секретарем обкома И. А. Акулов (март 1921 г.).

Никак не налаживались и межэтнические отношения в Крыму. Наркомнац направил в Крым уполномоченных, которые на основе пребывания на полуострове и изучения политической ситуации на месте представили докладные записки.