Гражданственность и гражданское общество

При этом нельзя забывать, что «ни один отдельный человек, каким бы ни был масштаб его личности, сколь бы могущественной ни была его сила воли, сколь бы проницательным ни был его ум, не может вырваться из специфической закономерности человеческого переплетения, исходя из которой и в которой он действует. Ни одна, даже очень сильная, личность не может, будучи, например, императором в огромной феодальной державе с чисто натуральным хозяйством, преодолеть силы центробежных тенденций, соответственно возникающих в стране такого большого размера; он не может одним махом превратить свое общество в абсолютистское или тем более в индустриальное; он не способен неким актом своей воли разом подчинить себе растущее распределение труда и военные сословия, моне-таризацию и тотальную трансформацию имущественных отношений, которые необходимы для того, чтобы образовались прочные центральные институты. Он был и останется связанным закономерностями конфликтов между крепостными и феодалами на стороне вторых, между конкурирующими мелкими и крупными феодалами — на стороне первых» [274, с. 80].

И в этом отношении необходимо еще раз подчеркнуть высказанную выше мысль: нельзя изучать порядок в обществе без учета социального, культурно-цивилизационного и исторического контекста. Все современные обществоведы здраво и с пониманием взирают на мировую историю и историю отдельных народов как на реальный процесс подъема, взлета, упадка и гибели, видя в этом закономерные этапы прогрессивного развития общественной системы. Но как только начинают изучать свое общество, его историю и перспективы развития, им начинает казаться, что оно либо будет существовать вечно, так как у него особые, только ему присущие законы и траектория развития, либо будет продолжать топтаться на месте без всяких перспектив на будущее. То есть понимание необходимости учета влияния существенных и повторяющихся исторических и социальных связей у них пропадает. Создается впечатление, что пришел «конец истории» (по выражению Ф. Фукуямы). Но история не завершается, а как всегда — повторяется, вновь и вновь воссоздавая основные свои закономерности.

Во-первых, везде, у всех народов и во все времена, молодой, перспективный и развивающийся социум характеризуется слабой управляемостью и отсутствием того порядка в обществе, о котором мечтают нынешние политики. Даже такое государство, как молодое Московское княжество, возникшее с изначально определенной функцией наведения жесткого порядка, долго не могло подавить инициативу народа (русские «банды» ушкуйников трижды грабили Золотую Орду, задолго до окончательного освобождения Руси от татаро-монгольского ига).

Во-вторых, история стран и народов показывает, что, когда социум прекращает свое усложнение и рост, наступает этап упрощения его структуры, создается порядок, ведущий в конечном счете к ослаблению и упадку целостности и жизнеспособности общества.

И в-третьих, важным источником порядка в обществе является согласованность ожиданий народа и власти. В растущем, хаотично и интенсивно развивающемся обществе ожидания народа всегда выше, чем у власти. Власть пытается его ограничивать, но, как говорится, именно «народ ведет на войну королей», а не наоборот.

Таким образом, можно сделать вывод, что понимание управляемости и социального порядка в рамках иных культурно-цивилизационных парадигм, чуждых национальной культуре и способам жизнедеятельности, является малопродуктивным методологическим приемом, не способствующим осмыслению реальной действительности. Не существует единых для всех культур и народов факторов, условий, причин, а также показателей и критериев социального порядка; в каждом обществе они своеобразны и специфичны и обусловлены культурно-историческим способом жизнедеятельности. Тем не менее проблема управляемости и наведения порядка в любом обществе нуждается в конкретном изучении реальной социокультурной ситуации и выработке адекватных ей средств для гармонизации человеческих и институциональных взаимоотношений.

4.3. Социальные и социально-психологические основания гражданственности