Греческая философия

Вместе с тем Аристотель отмечает как "главную особенность" субстанции то, что она способна принимать противоположности, оставаясь тождественной и одной по числу (Категории, 5, 4 а 10-13). Действительно, никакая другая реальность, кроме субстанции, не обнаруживает способности быть вместилищем противоположностей, сохраняя свое единство. Например, нумерически тождественный цвет не может быть и белым, и черным; один и тот же поступок не может быть и хорошим, и дурным. Субстанция же может принимать два противоположных определения: человек может быть сначала необразованным, а потом образованным. Это возможно потому, что субстанция сама по себе - начало индивидуальности. Мы уточняем таким образом основной смысл первой субстанции. Субстанция в наиболее полном смысле есть подлежащее, о котором утверждается все остальное, но которое не утверждается ни о чем другом; которое определяется как нечто единичное и в котором сменяются противоположные атрибуты. Начало индивидуации, делающее субстанцию одной субстанцией, представляется как "единство через схождение", "фокусное единство", требуемое потому, что субстанция необходима как обязательный субстрат всякого возможного предиката и условие постижимости всех своих видоизменений.

Но само это подлежащее может быть отождествлено либо с материей отдельной вещи (например, с медью, из которой отлита статуя), либо с ее формой (например, с очертаниями статуи), либо с сочетанием материи и формы, с конкретным целым (в данном примере со статуей). Стремясь постичь природу подлежащего, Аристотель, так сказать, проникает во внутреннюю структуру субстанции, описывая ее главным образом в книге I Физики и в книге Ζ Метафизики, тогда как в Категориях он трактует субстанцию исходя из ее предикатов, не-сущностных и сущностных (род и вид). Субстанция - это постоянное подлежащее и постоянный субстрат, состоящий из двух начал - материи и формы.

Материя (hylē означает, в первую очередь, строительный материал, древесину) представляет собой то, что само по себе не есть нечто отдельно существующее и не характеризуется ни количеством, ни какой-либо другой из категорий, посредством которых определяется сущее (Аристотель иногда обозначает материю - в Физике I, 7 - термином "подлежащее", hypokeimenon/ύποκείμενον - "лежащее в основе", "субстрат"). Материя не может существовать самостоятельно. Она стремится к бытию, желает его и, таким образом, движима целью (которая движет как предмет желания): "как относится медь к статуе, или дерево к ложу, или материал и бесформенное <вещество> еще до принятия формы ко всему обладающему формой, так и она относится к сущности, к определенному и существующему предмету" (Физика I, 7, 191 а 9-12). И далее: "Но домогающейся оказывается материя, так же как женское начало домогается мужского и безобразное прекрасного - с той разницей, что <домогается> не безобразное само по себе, но по совпадению..." (Физика I, 9,192 а 23-25).

Что касается формы, то она может быть представлена либо через определение, либо через противоположное ему- лишенность. Аристотель отчасти следует своим предшественникам, отмечавшим, что качественное изменение осуществляется в пределах противоположностей (например, теплого и холодного), из которых одна состоит в каком-то определении, а другая - в лишенности его; этим объясняется, почему, обозначая форму, или формальное начало, он говорит иногда о двух началах, а именно о противоположностях. Последовательно установив, в I книге Физики, что начала - это противоположности, затем что форма и лишенность - это начала, Аристотель утверждает, что необходимо и третье начало, так как для противоположностей требуется нечто лежащее в основе, или субстрат: "если для природных вещей существуют причины и начала, из которых как первых <эти вещи> возникли... Сто следует признать, что> все возникает из лежащего в основе и формы" (Физика I, 7,190 b 17-20)[7].