Греческая философия

Из этой концепции вытекает несколько следствий. Единое в том смысле, в каком его понимали пифагорейцы и, по-видимому, Платон, по Аристотелю, лишено всякой субстанциальной реальности, так как оно универсалия, а не индивидуум. Вообще постольку, поскольку универсалия - всегда предикат чего-то, а субстанцией[4] именуется то, что не бывает предикатом никакого субъекта, представляется невозможным, чтобы какой-либо общий термин был субстанцией: "сущность каждой вещи - это то, что принадлежит лишь ей и не присуще другому, а общее - это относящееся ко многому, ибо общим называется именно то, что но своей природе присуще больше чем одному" (Метафизика Z, 13, 1038 b 9-12). Ниже Аристотель уточняет: "очевидно, что ничто присущее как общее не есть сущность и что все, что одинаково сказывается о многом, означает не "вот это", а "такое-то"" (1038 b 36-1039 а 3). Итак, само Сущее "не может быть сущностью в смысле единого {, существующего} помимо множества (ибо оно общее всему), а может быть лишь тем, что сказывается о чем-то другом". Следовательно, "роды не самобытности и сущности, существующие отдельно от других" (Метафизика I, 2, 1053 b 17-23). Здесь, как мы убедимся далее, содержится принцип опровержения платоновской теории идей: ведь "реальное единство", обособленное от чувственно воспринимаемой множественности, - это способ обозначения онтологического типа реальности идей. Платон подчеркивал, что идеи (которые в общем соответствуют тому, что Аристотель называет родами и видами) - нечто первичное и высшее, онтологически и эпистемологически, по отношению к конкретным чувственным реальностям. Но Аристотель возражает на это, что Сущее и Единое, превращенные Платоном в идеи, сами не составляют подлинно реальных субстанций и служат всего лишь предикатами, которые могут сказываться о субстанции. В 13-й и 14-й главах книги Ζ Метафизики, посвященных опровержению платоновских идей, так же как и в первых главах книги I, со всей ясностью утверждается, что "сущее и единое в большей мере, нежели что бы то ни было другое, сказывается как общее. Так что и роды не самобытности и сущности, существующие отдельно от других, и единое не может быть родом..." (I, 2, 1053 b 22-24). В этих формулировках Аристотель осуществляет так называемую "дезонтологизацию" общего или, иными словами, полностью лишает общее субстанциальной реальности, о чем свидетельствует и тот факт, что он заменяет платоновское выражение hen ti para ta polla (реальное единое, обособленное от множественного) выражением hen kata pollōn (единое, сказываемое относительно множественного: Вторая Аналитика I, и, 77 а 5; 31, 87 b 32-33).

Помимо первой и второй субстанций существуют еще акциденции. Что Сократ бледен или образован - это акцидентальные определения, отнюдь не выражающие сущность Сократа, тогда как суждение, что Сократ - человек, существо или живое, выражает его сущность. Но эти акциденции сказываются только об индивидууме Сократе, а отнюдь не о вторых субстанциях - человеке, существе или живом, - сказываемых о единичной субстанции. Согласно определению, данному в книге Δ Метафизики, "привходящим или случайным называется то, чем нечто обладает и что может быть правильно сказано о нем, но не по необходимости и не в большинстве случаев"[5]. Сказать, что Сократ образован, не значит выразить необходимое и постоянное определение его сущности. "Итак, для случайного нет никакой определенной причины, а есть какая придется, т. е. неопределенная" (Δ, 30, 1025 а 13-25)[6].·

В 5-й главе Категорий названы еще два важных свойства субстанции. Во-первых, субстанции ничто не противоположно. В самом деле, что могло бы быть противоположно, вопрошает Аристотель, отдельному человеку или отдельному живому существу? Во-вторых, субстанция не допускает большей или меньшей степени. О белом (акциденции) можно сказать, что оно более или менее белое, о теплом - что оно более или менее теплое, но о человеке нельзя сказать, что он в большей или меньшей степени человек.