Греческая философия

Но если выполнить такую задачу, следуя ее объективной логике, это может привести к неожиданному результату. Любитель картинок-головоломок, возможно, увидит, что собранная им картинка оказалась не той, какую он себе воображал. Историк, стремясь развернуто представить доктрины Эпикура или Хрисиппа, попытается их осмыслить и, таким образом, лучше поймет их направленность, их внутреннюю связность, их новизну, интеллектуальную утонченность и философскую ценность. За неимением места мы не можем подробно рассказать об исследованиях, благодаря которым стала возможной подлинная философская реабилитация эллинистических школ, но хотелось бы показать читателю, почему эта реабилитация оправданна.

1. ПИРРОН

Хронологически Пиррон из Элиды (ок. ~ 365 - ок. ~ 275) - единственный влиятельный мыслитель между Аристотелем и основателями новых эллинистических школ. Однако он не похож ни на Аристотеля, ни на философов эпохи эллинизма. Скорее, у него есть сходство с Сократом, хотя полученное им образование сближает его с преемниками Демокрита. Как и Сократ, Пиррон ничего не написал (если не считать поэмы в честь Александра, которая принесла ему, говорят, много золота); и, как это было с Сократом, его незаурядная личность, его необычное поведение, его, без сомнения, исключительная харизма вызвали восхищение у некоторых учеников и создали вокруг него легенду. Роль Пиррона в философии загадочна и в то же время значительна.

Если глядеть с достаточно большого расстояния, явственно виден контраст между таким философом, как Аристотель, который тратит огромную энергию на то, чтобы приобрести и передать другим самые разнообразные познания, не слишком обременяя себя доказательством того, что они в принципе доступны для человеческого ума, и такими философами, как Эпикур или Зенон из Кития - основателями двух великих эллинистических школ, - которые, наоборот, вменяют себе в обязанность показать, что человек владеет "критерием истины", т. е. способен достичь знания и удостовериться в его истинности. Естественно возникает мысль, что между Аристотелем и философами эллинистической эпохи стоял кто-то, кто отрицал или хотя бы подвергал сомнению самую возможность знания и, следовательно, бросал вызов, который надо было принять, если хотели и дальше преподносить образованной публике философские знания вроде тех, что были в ходу в прежние времена.

Пиррон, похоже, идеально соответствует этому условному портрету. Действительно, самая сильная версия античного скептицизма, и притом лучше всего подкрепленная документальными данными, известна под его именем, так что слово "пирронизм" утвердится на века и даже в Новое время будет синонимом скептицизма. Правда, древний пирронизм берет свой источник не у самого Пиррона: в течение двух столетий, прошедших после смерти философа и его первых учеников, память о нем, видимо, была почти полностью утрачена или же сохранялась лишь теми, о ком мы ничего не знаем. Но в ~ I в. именно под заглавием Пирроновы рассуждения Энесидем составил первый (не дошедший до нас) свод скептических аргументов. Обогатившись за счет вклада различных мыслителей, эта неопирроническая традиция нашла выражение в сочинениях врача-философа Секста Эмпирика (II в.), значительная часть которых сохранилась до наших дней; одно из них носит название Пирроновы положения (или Краткое изложение пирронизма).

Никто не сомневается в том, что есть различия между мышлением Пиррона и скептицизмом неопирроников; но суть и глубина этих различий служат предметом многочисленных споров. Пиррон не пожелал что-либо написать, - уже отсюда можно заключить, что его философия была скорее некой практикой, неким стилем жизни и поведения, нежели теорией; однако это, конечно же, не исключает того, что у него могли быть хорошо продуманные причины принять и рекомендовать подобный стиль жизни. Когда говорят о скептицизме, обычно подразумевают философию, которая с помощью всевозможных теоретических аргументов пытается доказать, что не существует никакого прочного основания знания или даже уверенности: ни ощущение, ни рациональное мышление, ни какое бы то ни было иное средство не доставляют нам такого основания. Тут кроется проблема, может ли скептик жить в строгом соответствии со своим скептицизмом: можно ли действовать и сохранять собственную жизнь, если ты ни в чем не уверен, даже в том, что справа откос, а слева - пропасть? Некоторые скептики Нового времени, в частности Юм, говорят, что нельзя: они мыслят как скептики, но в жизни верят в то же, во что верят все. Пиррон же, по-видимому, убежден, что, напротив, можно жить без всякой уверенности и что это единственный способ быть совершенно счастливым.