Греческая философия

Чистую любознательность оставляют на долю частных наук, которые в то время начинают отделяться от общего философского ствола: в эллинистическую эпоху появляются математики, астрономы, врачи, филологи, уже не питающие ни философских привязанностей, ни интереса к философии. От философских школ требуется пища, оказывающая немедленное действие. И, конечно, она не может быть таковой, не будучи интеллектуально основательной: нужно удовольствовать взыскательные умы, а не только утешить простые души. Поэтому "догматические" школы, те, которые выдвигают и преподают собственную доктрину, стараются как можно более строго аргументировать эту доктрину, ответить на возражения против нее, опровергнуть доктрины соперников; отсюда их стремление к системе. Скептицизм, со своей стороны, пытается обосновать свое отрицание всех доктрин путем методической критики всех известных источников познания. Но все аргументы, призванные убедить умы, в конечном счете служат завоеванию душ. Одним из слов, наиболее употребительных для обозначения того, что мы называем философскими "школами", было греческое слово hairesis/αἴρεσις ("выбор", "предпочтение" - отсюда "ересь"), переведенное на латынь как secta. Перевод латинского secta словом "секта" был бы несколько тенденциозным; но ведь и вправду есть нечто от секты в эллинистических школах, с их нередким поклонением своему основателю, с их поиском душевного равновесия и спасения, их приверженностью совершенно особому образу жизни и стилю мышления, их методами интеллектуального развития и духовного наставничества.

К эллинистическим философским концепциям долгое время относились с некоторым недоверием, объясняющимся иногда их содержанием (Эпикур, например, проповедовал возмутившее многих сочетание материализма, гедонизма и своеобразного атеизма), но преимущественно - их формой, зачастую общедоступной, и выраженной утилитарной направленностью. В этом отношении показателен пример стоицизма. Случайные обстоятельства увеличили и без того большой удельный вес этики в стоическом учении: произведения первых стоиков были почти полностью утрачены, а сочинения стоиков императорской эпохи, особенно этические, сохранились. Влияние этих пользовавшихся известностью сочинений было значительным; но его ощущали не столько философы, сколько "моралисты" или даже поэты и драматурги. Самые "технические" части доктрины долго оставались скрытыми или дискредитированными: оригинальность и ценность логики стоиков, например, были признаны лишь недавно.

В общем, эллинистическую мысль расценили попросту как декаданс и посредственность по отношению к славной эпохе Платона и Аристотеля. Она больше не устремляется в за-небесную область умопостигаемых идей; она потеряла чувство трансцендентного; она любит истину уже не ради нее самой. Ей свойственны, с различными вариациями, эмпиризм в эпистемологии и материализм в онтологии. Несмотря на отдельные попытки, в конечном итоге не оправданные историей, христианство в целом отказалось включить ее в свой интеллектуальный и духовный мир. Платона и Аристотеля, более приемлемых для крещения, ожидало на христианском Западе великое будущее, с которым, несмотря на моральный авторитет стоицизма, не мог сравниться успех ни одного из философских учений эллинистического периода.

В наши дни, однако, эти философские учения привлекают к себе все большее внимание. Количество и значимость посвященных им исследований становятся впечатляющими. Нам пришлось бы слишком долго разбираться в причинах такого возрождения интереса к философии эпохи эллинизма. Но одна из них достаточно ясна: это внутреннее развитие археологии философии. Как бы ни судили о философской ценности эллинистических доктрин, они стимулируют исследовательскую работу и рефлексию в силу самого состояния относящегося к ним документального материала: мы располагаем немногими текстами, причем среди них немало текстов с лакунами, фрагментов, цитат, вырванных из контекста, свидетельств, далеко не всегда полученных из первых рук и порой искаженных из-за полемических намерений автора, - словом, есть площадка под раскопки, где ревностно трудятся филологи, папирологи, палеографы и рядом с ними историки философии, которые считают, что реконструкция текстов и осмысление доктрин предполагают постоянный обмен методами и результатами. Так же как можно забавляться, по-другому собирая фрагменты не понравившейся нам картинки-головоломки, никому не возбраняется, забыв на время о философском почтении к Эпикуру или Хрисиппу, поставить перед собой увлекательную для ума задачу реконструировать их доктрины из разрозненных и отрывочных документов.