Греческая философия

Иногда бывает и так, что мы находим цитации в текстах, более ранних, чем манускрипты, которыми мы располагаем, - либо в папирусах, либо (что, прежде всего, касается творчества Аристотеля) в древних комментариях, где сначала дословно приводят текст, а затем подвергают его анализу. Некоторые греческие тексты полностью или частично сохранились на языке ином, нежели язык оригинала. Бывает также, что перевод какого-либо греческого текста на другой язык является более ранним, чем самый древний манускрипт. Например, древнейшие арабские переводы Метафизики Аристотеля, часто связанные с сирийской версией, являются в большинстве своем более ранними по отношению к самым древним греческим манускриптам этого текста (так, перевод Метафизики, выполненный Астатом для Ал-Кинди в IX в., - более ранний и по отношению к Parisinus 1853, датируемому X в., и по отношению к Laurentianus 8712 с, который датируется XII в.). В течение последних десятилетий стали все чаще использовать переводы на арабский, сирийский и армянский языки трудов Аристотеля, Порфирия и Прокла, чтобы осуществить современные издания, обеспечивающие более надежное воспроизведение текстов. Эти переводы были сделаны на основе манускриптов, принадлежащих к другим "семействам", которые современные специалисты не могут не добавлять к стеммам издателей XIX в.

2. Второй случай, наихудший из всех возможных, - тот, когда мы располагаем не полными текстами, а текстами, существующими, с одной стороны, в виде фрагментов, дословных цитат, приведенных и таким образом сохраненных авторами разных эпох и разных направлений, нередко склонными к манипулированию этими текстами и к их адаптации, а с другой стороны, в виде свидетельств, сохранившихся в большом количестве доксографических текстов, которыми, однако, трудно пользоваться. Тексты этих двух типов иногда даны вперемешку, как в Приготовлении к Евангелию Евсевия Кесарийского.

Прежде всего - чтобы связать этот случай с предыдущим, - надо сказать, что некоторые из фрагментов приводятся авторами, упомянутыми выше. И, значит, проблемы установления и интерпретации, относящиеся к полным текстам этих авторов-источников, a fortiori переходят на те места, где они цитируют других авторов. Далее, надо всегда принимать во внимание и контекст, в каком цитируются тексты, и намерения автора, предопределяющее эти цитации. Наконец, серьезнейшая проблема, связанная с текстами, дошедшими до нас только в виде фрагментов, состоит в том, что один и тот же фрагмент может быть сохранен разными авторами, и при этом с различиями, даже если смысл его оказывается почти одинаковым.

Самый яркий пример - фрагменты некоторых софистов, известные нам в основном по текстам Платона, который приводит их, как правило, в критическом контексте. В особенности это касается Протагора. В высшей степени показательны и другие примеры - взятые из поэмы Парменида.

В своем издании поэмы (Etudes sur Parménide, t. I: Le poème de Parménide. Texte, traduction, essai cntique, изд. Denis O'Brien и Jean Frère. Paris, Vrin, 1987) Денис О́Брайен приводит, среди прочих, два характерных случая (на с. 7 и на с. 34).

a) Первый случай - 29-я строка 1-го фрагмента. Мы даем перевод всего этого места, выделяя спорное слово: "Ты должен узнать все - и бестрепетное сердце убедительной истины (Alētheiēs eypeitheos / Άληθείης εύπειθέος), и мнения смертных, в которых нет непреложной достоверности". Четыре автора, писавшие в I-III вв. н. э., - Плутарх из Херонеи, Секст Эмпирик, Климент Александрийский и Диоген Лаэртский - единодушны в своем утверждении, что богиня изложит истину "убедительную" (букв, "благоубедительную", eypeitheos). Для Прокла (410?-485) истина является "ярко сияющей" ("благо-освещенной", eypheggeos), тогда как для Симпликия (VI в.) она - "кругловидная" ("благоокругленная", eykykleos). Понятно, что ни о какой достоверности здесь речи быть не может, так как эти авторы писали спустя много веков после создания поэмы, но все же наиболее удовлетворительным представляется первое из предложенных чтений. Что касается двух последних вариантов, то, по всей вероятности, они объясняются тем, что неоплатоникам Проклу и Симпликию трудно было допустить сопряженность в одном выражении "истины" и "убеждения" - понятий, столь четко разведенных Платоном, в частности в Тимее, 29 с 3.