Грегорианец. Четвёртый

Приходили к нему, впрочем, только его трое друзей. Все занимались розысками, каждый по-своему, но пока ещё ничего не нашли. Шосс решился даже задать несколько вопросов Лау Вельеру, что, принимая во внимание обычную неразговорчивость славного Клерика, крайне удивило полковника. Но Вельер ничего не знал, кроме того, что в тот день, когда он в последний раз видел кардинала, императора и императрицу, кардинал казался озабоченным, император как будто был чем-то обеспокоен, а покрасневшие глаза императрицы говорили о том, что она либо не спала ночь, либо плакала. Последнее обстоятельство его не поразило, ведь императрица со времени своего замужества часто не спала по ночам и много плакала.

Вельер, на всякий случай, всё же напомнил Шоссу, что он должен преданно служить императору и особенно ей, и просил передать это пожелание и его друзьям.

Что же касается Дартина, то он засел у себя. Свои апартаменты он превратил в наблюдательный пункт. Он видел всех, кто приходил и попадался в западню. Затем, разобрав несложное покрытие пола, так что от нижнего помещения, где происходил допрос, его отделял один только фальшь потолок, получил возможность слышать всё, что говорилось между сыщиками и обвиняемыми.

Допросы, перед началом которых задержанных тщательно обыскивали, сводились почти неизменно к следующему, тезисному:

«Не поручала ли вам лии Бон передать что-нибудь её мужу или иному лицу?»

«Не поручал ли вам господин лии Бон передать что-нибудь его жене или иному лицу?»

«Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн?»

«Если бы им что-нибудь было известно, – подумал Дартин, – то они не спрашивали бы о таких банальных вещах. Теперь вопрос: что, они стремятся узнать? Очевидно находится ли Легг Ашер в Гранже и не было ли у него, или не предстоит ли ему, свидание с императрицей».

Парень остановился на этом предположении, судя по всему, не лишенному вероятности.

А пока мышеловка действовала непрерывно, и внимание его не ослабевало.

Вечером, на другой день после ареста несчастного Бон, после ухода Шосса, который отправился к полковнику Вельеру, едва часы пробили девять и Пращ, еще не постеливший постель, собирался приняться за это дело, как кто-то постучался с улицы, почти у выхода на гравиплощадку, во входную дверь хозяина мегахолла. Она сразу отворилась, а затем захлопнулась. Кто-то опять попал в мышеловку.

Дартин не придумал ничего лучше, как броситься к месту, где был разобран пол, лег навзничь и весь превратился в слух.

Вскоре раздались крики, затем стоны, которые, по-видимому, пытались заглушить зажав рот. Допроса не было и в помине.

«О чёрт, хреново! – подумалось парню. – Мне мерещится, что это женщина, точнее девушка и её явно обыскивают, она сопротивляется… Они применяют силу… Жесть!..»

Ему приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не вмешаться в происходившее внизу.

– Но я же говорю вам, господа, что я есть хозяйка этого дома, я же говорю вам, что я лии Бон, что я служу императрице! – кричала несчастная женщина. – Только прибыла на личном лайтфлае…

– Госпожа Бон! – прошептал парень. – Та самая? Неужели мне повезло и я нашел то, что разыскивают все?

– Вас-то мы и ждали! – отвечали ей грубо.

Голос становился все глуше, поднялась какая-то возня. Женщина сопротивлялась так, как может сопротивляться женщина четверым мужчинам. На вскидку.

– Отпусти… – прозвучал еще раз женский голос. Это были последние членораздельные звуки.

– Они затыкают ей рот, сейчас они уведут её! – прошептал Дартин, вскакивая, словно на пружине. – Палаш!.. Да он при мне… Пращ, паскуда, подь сюда!

– Что прикажете? – невозмутимость биотехноса добила.

– Беги за нашими, возьми скутер в прокат. Кого-нибудь из них ты наверняка застанешь, а может быть, все трое уже вернулись домой. Пусть захватят оружие, и мчатся сюда… Чёрт, вспомнил, Шосс у господина Лау Вельера.

– Но куда же вы, куда же вы, господин?

– Я спущусь через окно! – крикнул Дартин. – Так будет скорее. А ты заделай дыру в полу, подмети пол, выходи через дверь и беги, куда я приказал.

– Но, вы убьетесь! – закричал Пращ в порыве беспокойства за единственного, почти адекватного хозяина.

– Молчи, осел! – крикнул парень. – Точно, отформатирую…

И, ухватившись рукой за подоконник, он соскочил со второго этажа, к счастью не очень высокого, даже не ушибся.

И тут же, подойдя к входным дверям, тихонько постучал, прошептав:

– Сейчас я тоже попадусь, и горе тем, кто посмеет тронуть меня!

Не успел сенсор оповещения о визитёре сработать, как шум внутри квартиры затих. Послышались шаги, дверь распахнулась, и Дартин, обнажив палаш и активировав плазменный контур, ворвался в квартиру лии Бона, дверь которой, очевидно снабженная системой возврата, сама захлопнулась за ним.