Грегорианец. Четвёртый

И тогда жильцы этого злополучного мегахолла, проживающие совсем близко, а также и ближайшие соседи услышали отчаянные крики, топот, звон оружия и грохот передвигаемой мебели. Немного погодя все те, кого напугал шум и кто высунулся в панорамное окно, чтобы узнать, в чем дело, могли увидеть, как снова раскрылась дверь и четыре человека, одетые в черное, не вышли, а вылетели из неё, словно стая вспугнутых птиц, оставив на полу и на углах столов перья, выдранные из их крыльев, другими словами – лоскутья одежды и обрывки плащей.

Победа досталась пареньку, нужно сказать, без особого труда, так как лишь один из сыщиков оказался вооруженным, да и то защищался только для виду. Остальные, правда, пытались оглушить его, швыряясь эргономичными креслами и даже горшками с растительностью, купленной за дорого. Но несколько царапин, нанесенных палашом грегорианца, нагнали страху. Десяти минут было достаточно, чтобы нанести полное поражение, и Дартин стал господином на поле боя.

Соседи с хладнокровием, свойственным гранжирцам в те времена постоянных мятежей и вооруженных столкновений, захлопнули бронированные жалюзи тотчас же после бегства четырех одетых в черное. Чутье подсказывало им, что пока всё закончено.

Кроме того, было уже довольно поздно, а тогда, как и теперь, в квартале, прилегавшем к Бансионскому дворцу, спать укладывались рано.

Дартин, оставшись наедине с госпожой лии Бон, повернулся к ней. Бедняжка почти без чувств лежала в кресле. Парень окинул её быстрым взглядом.

То была очаровательная девушка лет двадцати пяти или двадцати шести, темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть вздернутым носиком, чудесными зубками. Мраморно-белая кожа её отливала розовым. На этом, однако, кончались черты, по которым её можно было принять за даму высшего света. Руки были белые, а форма их была грубовата. Ноги также не указывали на высокое происхождение. К счастью для парня, его ещё не могли смутить такие мелочи.

Разглядывая её и, как мы уже говорили, остановив внимание на ее ножках, он вдруг заметил лежавший на полу платочек и, естественно поднял его. На уголке платка выделялся герб, виденный им однажды на платке, из-за которого они с Росс чуть не перерезали друг другу горло.

Дартин с тех самых пор питал недоверие к платкам с гербами. Поэтому он, ничего не говоря, вложил поднятый им платок в карман лии Бон. Молодая девушка в эту минуту пришла в себя, открыв глаза и в страхе оглядевшись кругом, увидела, что квартира пуста и она одна со своим спасителем. Сразу же с улыбкой протянула ему руки. Улыбка девушки была полна очарования.

– Мне привиделось или, – шёпотом проговорила она, – вы спасли меня? Позвольте мне поблагодарить вас.

– Но, – ответил юноша смущаясь и краснея, – я сделал только то, что сделал бы на моем месте каждый дворянин. Поэтому вы не обязаны мне…

– Ну нет, нет. Надеюсь доказать вам, что умею быть благодарной! А что было нужно от меня этим людям, которых я сначала приняла за воров, и почему здесь нет господина Бон?

– Эти люди были во много раз опаснее воров. Это люди господина кардинала. Что же касается вашего мужа, господина Бон, то его нет здесь потому, что его вчера арестовали и увели в Бастион.

– Мой муж в Бастине? – девушка поперхнулась. – Что же он мог такого сделать? Ведь он есть сама невинность!

И какое-то подобие улыбки скользнуло по все еще испуганному лицу молодой женщины.

– Что он сделал, хм? – произнес Дартин ища версии. – Мне кажется, единственное его преступление заключается в том, что он имеет одновременно счастье и несчастье быть вашим мужем.

– Но, значит, вам известно…

– Мне известно, что вас похитили, – констатировал парень.

– И кем, кем? Известно ли вам это? О, если вы знаете, то скажите!

– Человеком лет сорока, может сорока пяти, черноволосым, смуглым, с рубцом на левом виске…

– Верно! Но имя его?

– Имя?.. Вот этого-то я и не знаю.

– А муж мой знал, что я была похищена?

– Он узнал об этом из письма, написанного похитителем, – Дартин пожал плечами.

– А догадывается ли он, – спросила девушка, смутившись, – о причине похищения?

– Он предполагал, как мне думается, и что здесь замешана политика.

– Я сомневалась в этом, но сейчас я такого мнения. Итак, он ни на минуту не усомнился во мне, этот добрый господин Бон?

– Ни на одну минуту? Он так гордился вашим благоразумием и вашей любовью.

Улыбка еще раз еле-еле заметно скользнула по розовым губкам этой хорошенькой молодой женщины.

– Но как вам удалось сбежать? – продолжал допытываться парень.

– Я воспользовалась, когда осталась одна, и так как с сегодняшнего утра мне стала ясна причина моего похищения, то я с помощью простынь спустилась из окна и поймала гравикар. Я думала, что мой муж дома, и приехала сюда.

– Чтоб искать у него защиты, я полагаю?

– Нет! Бедный, милый муж! Я знала, что он не способен защитить меня. Но так как он мог другим путем услужить, я хотела его предупредить.

– О чем? – Дартин насторожился.

– Нет, это уже не моя тайна! Я не могу раскрыть её вам.