Грейс Келли. Жизнь, рассказанная ею самой

Прием душа по графику, конечно, безобразие. Если бы этот график касался времени приема, например, с семи до половины восьмого или вечером за полчаса до сна, я бы не возражала, нашу не слишком дисциплинированную дочь не мешало приучить к распорядку, но душ полагалось принимать дважды в неделю! Безобразие полное, особенно для ребенка, привыкшего к исключительным требованиям чистоты и опрятности. Узнав об этом, я была готова разрушить пансион до фундамента. Разве можно вырастить достойную леди в наш век, ограничивая ее в условиях гигиены?!

Так вот Стефания не стала ныть или жаловаться нам, она нашла свой выход из создавшегося положения. Свой десерт дочь просто меняла на очередь в душе, не ела сладкого, зато мылась ежедневно. И хотя это не было большой жертвой, потому что я никогда не поощряла у детей любви к сладостям, чтобы позже не мучились из-за фигуры, но сама необходимость вот такого выхода из положения коробила.

А еще на окнах оказались решетки, словно в тюрьме. Оправдывали это соображениями безопасности, но разве не достаточно охраны с большущими овчарками? Вообще, создавалось впечатление, что защищали девочек не столько от злоумышленников, сколько от возможности побега.

Когда дочь определяли именно в этот пансион, я мечтала, чтобы она нашла там столь же душевный подход, какой был у нас в монастырской школе в Рейнвенхилле. Я многие годы после ухода из этой школы не просто вспоминала наставниц, а продолжала советоваться с ними, сообщать им новости, просто поздравлять с праздниками. Узнав о строгостях пансиона, в который попала Стефания, я сначала не придала значения, у нас тоже все было очень строго, мы ходили в форме, делали книксен перед воспитательницами, держали прямо спины во время обеда, молились, исповедовались и были под присмотром почти двадцать четыре часа в сутки. Ничего страшного, это воспитало любовь к порядку и послушанию.

Но в нашей школе ни с кем не обращались жестоко и, уж конечно, соблюдали правила гигиены! Как можно требовать от девочек быть аккуратными, если приходится идти на хитрость, чтобы быть чистыми?

Нет, подобное место не для нашей дочери!

О… какой поднялся крик!

– Гримальди снова пошли на поводу у младшей дочери!

– Стефании пришелся не по вкусу пансионат, и папа с мамой немедленно забрали ее оттуда.

– Принцессе не место рядом с простыми смертными!

– Принцессе Стефании нужны особые условия, она не может жить в монастырском пансионе!

Сестры немедленно заявили, что Стефания невыносима, просто не приучена к дисциплине, несдержанна и дурно воспитана.

– Такой девочке строгое монастырское воспитание нужно в первую очередь! Отсутствие бассейна и теннисного корта здесь ни при чем.

Да, конечно, отсутствие приличного теннисного корта совершенно ни при чем, а вот отсутствие тепла и понимания очевидно!

Не хочется больше вспоминать об этом мрачном и душевно холодном заведении с немецкими овчарками в качестве охраны от побегов. Стефанию мы забрали после первого же семестра и перевели в другой пансион в Париже. Строгостей там было не меньше, но условия (не только бытовые, но и душевные) куда лучше. Стефания не стала менее строптивой, однако ее не запирали в комнате в наказание и не оставляли без душа.

У меня две дочери, обе красавицы с рождения. Сын тоже красавец, но о нем, как о наследнике, разговор особый.

Я в таковых в детстве не числилась. Все мое детство – яркий пример, как не должен расти ребенок. Нет, семья Келли весьма состоятельна, родители имели возможность дать нам все, в чем мы не только нуждались, но что «полагалось» в состоятельных домах. Кроме того, нам очень повезло, что и папа и мама увлекались спортом, отменно плавали, занимались гимнастикой, к чему приучили и нас тоже.

Это очень важно, потому что, если ребенок с самого раннего детства знает, что солнце, воздух, вода и движение не только важны, но и приятны, он всю жизнь будет следовать такому примеру. Сразу могу оговориться: не всегда правильный образ жизни обязательно приводит к крепости организма. Мои сестры и брат росли крепкими и сильными, я же постоянно болела и была очень слабой. Почему? Этого так никто и не понял, ведь питалась я вместе со всеми, бегала и прыгала не меньше, плавала, делала гимнастические упражнения… И без конца ходила с насморком, падала, разбивая коленки, простывала, проводила целые недели в постели.

Физически прекрасно развитая семья Келли слегка презирала меня за немощность.

Вернее, не слегка, от папы я то и дело слышала: «Слабачка!» – мама вздыхала: «Вечно наша Грейс болеет», а брат и сестры не упускали случая посмеяться.

Тогда никто не понимал, почему я болею. Сейчас я точно знаю почему: из-за недостатка любви.

Если бы это прочла моя мама, она была бы не просто возмущена, Ма Келли прервала бы со мной всякое общение (какого никогда толком и не было) и предала анафеме!