Грейте ладони звездами

Я, конечно, не самая лучшая мама на свете и прекрасно это осознанию, но мальчиков своих я люблю – ты занаешь это! – и я бы желала для сына кого-нибудь более... умного что ли, душевного... я не знаю, Джессика, кого-то похожего на тебя, например, того, кто смог бы по-настоящему сделать его счастливым!

Да уж, неожиданный поворот разговора! Я поглубже вдыхаю, укрощая пустившееся вскачь сердце.

Почему ты решила, что Ванесса не сделает его счастливым?

Я знаю своего сына, Джессика, – твердо заявляет Хелена, ударяя кулаком по обложке «Грозового перевала», – я знаю, когда ему хорошо, а когда нет... – Тут она поворачивается ко мне и с неуверенно-извиняющейся улыбкой добавляет: – Тем летом, когда мы познакомились, помнишь? Тем летом мне показалось, что Ник увлекся тобой...

Что? – вскрикиваю я в полнейшей панике и с таким испугом в глазах, что Хелена спешит меня успокоить:

Не стоит так пугаться, подруга, я лишь сказала, что мне так показалось, вот и все. В любом случае тогда он был другим... каким-то окрыленным... Возможно дело было в той куколке, помнишь, которую он привел на пикник в парке... Как ее звали? Мелисса... Тесса... Не помню. Мне, впрочем, все равно, просто мне по-прежнему не нравится Ванесса и я переживаю за сына.

Может, в этот самый момент мне и стоило бы сказать Хелене нечто подобное: «Да, подруга, тебе тогда не показалось: твой сын был чуточку увлечен мной, а теперь я  чуточку увлечена им... Он славный мальчик, в которого я могла бы влюбиться!»

Но язык отказывается работать...

Сердце отказывается стучать ровно и гладко...

Мой мозг отказывается следовать дорогами логики и порядка...

И я в трусливом молчании продолжаю укладывать книгу за книгой в пустующие коробки.

… Когда наше жилище становится похоже на извилистый лабиринт из картонных коробок и вещевых мешков, маневрировать по которому становится делом почти что небезопасным, мы наконец-то организовываем наш переезд.

Герт, как и обещал, предоставляет нам прицеп и минибус, присовокупив к оным свою помощь вкупе с помощью своего друга Стефана, с которым они споро перетаскивают коробки и мебель из квартиры в машину. Пауль с Евой занимаются мелкими вещами, а вот Доминика все нет...

Пару дней назад мы с Евой наведались в наше будущее жилище с тряпками и моющими средствами: отмыв окна и полы до зеркального блеска, мы с ней распределили комнаты и составили примерный план будущего ремонта. Было решено составить всю нашу мебель в дальнюю комнату, которой мы собираемся заняться в последнюю очередь, и перво-наперво привести в порядок спальню Евы,  в которой им с Элиасом и предстоит провести первое время в нашем новом жилище.

Дочь собирается покрасить стены в нежно-персиковый цвет и терпеливо сносить соседство с малолетним братцем, вечно донимающим ее своими почемучками, лишь бы не пришлось переводиться в другую школу...

Джессика, куда нести эти коробки? – окликает меня Стефан от пирамиды высотою  в метр. У него приветливая, открытая улыбка, которой он постоянно пользуется...

Думаю, в прицепе для них еще найдется местечко, разместите их у самого края, чтобы первыми составить в новой квартире. Распаковкой этих коробок мы займемся в самую последнюю очередь...

В этот момент в поле моего зрения возникает знакомая фигура Доминика, он подходит к брату и негромко интересуется:

Кто это такой? – кивком головы он указывает на Стефана.

Друг нашего «байкера», – отзывается тот с легкой ухмылкой. Относится ли эта ухмылка к самому «байкеру», к другу «байкера» или даже к самому Доминику, так и остается для меня загадкой...

Привет, Джессика, – приветствует меня парень, неловко дергая рукой. – Немного припозднился, но все же я тут...

Рада, что нашел время для нас. – Мы секунду стоим в молчании, смущенные и не знающие, что сказать друг другу, а потом Пауль окликает брата и велит ему тащить в бус наши кухонные стулья.

Комнаты пустеют с невероятной скоростью, словно армия суетливых муравьев растаскивает нашу прошлую жизнь кирпич за кирпичиком, сметая все до основания. Я  с тоской поднимаюсь в нашу с Юргеном опустевшую спальню и провожу кончиками пальцев по поблекшим обоям, которые некогда мы поклеили с мужем вместе, кое-где допустив дилетантсткие огрехи. Теперь обои – это  то единственное, что еще осталось от того счастливого времени...

Джессика, – голос Пауля окликает меня снизу, – мы почти закончили, ты как, готова ехать?

Да, сейчас спущусь. Дайте мне минутку...

Парень понимающе посматривает на меня с нижней ступеньки лестницы, потом кивает и быстро выходит, прикрывая за собой дверь.

Я неторопливо прохожусь по каждой из опустевших комнат, с горечью осознавая быстротечность всего в этом мире, в последний раз касаюсь рукой дверных ручек, хранящих столько наших прикосновений, что невозможно и сосчитать, потом быстро выхожу и захлопываю дверь за своей прошлой жизнью.

                                                                   14 глава.

                     «Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать».

                                             *************************