Грех совести

– Есть у меня подруга Нелли. Одна из всех подруг со взрослой дочерью и тоже Нелька, которую мы зовем «мелкая». У Нельки «мелкой» есть два кота. С раннего детства коты были детородными, и никто не покушался на их естество, пока они подрастали и мужали. Потом они возмужали окончательно и стали вести себя, как заправские коты на выданье. Метить территорию, лазать по обоям и драть мебель. Нелька «большая» мучилась, мучилась, воспитывала, воспитывала, а потом решила-таки их кастрировать. Она вызвала на дом передвижных кастратов, а чтобы ей «мелкая» голову не оторвала, когда вернется с работы, меня зазвала к себе в гости в качестве грозной и дальнобойной артиллерии. Приехала я к ней. Сидит она на кухне, на стуле качается, ручки по-бабьи сложила, горестно так на своих котов уставилась, пока они уплетают задабривающую добавку, и так переживает, так переживает, что смотреть на нее жалко! Мое предложение было лаконичным до безобразия:

– Я в магазин сбегаю?

– Ага! Только сразу самую большую бери, маленькой мы горе не зальем. Тем более, как говорит народ, сколько не бери, а все равно в магазин два раза бежать. Тем более «мелкая» вечером приедет, тоже расстроится… Может, возьмешь две?

Сбегала я в магазин за двумя большими, и мы засели на кухне ждать кастратов. А у меня, как в этот раз, тоже зуб разболелся и уже три дня как ныл. Ныл он себе и ныл, медленно и нудно, но более-менее терпимо. Во всяком случае, я терпеть еще могла, не так как сейчас, что пора по стенке ходить и по потолку. Часов в шесть приехали две приятные молодые сестрички в белых халатах и Нелька потащила котов на кухню, на экзекуцию. Коты-то были ухоженные, откормленные и здоровущие, килограмм по пятнадцать, поэтому она их каждого под отдельную подмышку потащила. Мы с ней из кухни сразу же убрались, вместе с одним бутылем и закусью, а девочки взялись за котов.

Экзекуция заняла где-то полчаса, после чего нас позвали на кухню.

Все было кончено!

Нашему взору предстали два сонных трупика на большом, кухонном столе, лежащих без всякого движения. Нелька горестно повздыхала над ними, но возврата к прошлому уже не было! Мы проводили девочек, отнесли котов в комнату, уложили трупики вдоль стеночки, промыли хлоркой стол и перебрались на кухню со всем сопутствующим большой пьянке с горя. Не успели мы так же горестно допить оставшиеся полбутылки, обмывая потерю мужских кошачьих достоинств, как явилась «мелкая» со своим приятелем Димой. Сколько же было шуму и упреков в обе стороны! А воплей было, будь здоров! Но, вопи, не вопи, а поезд уже ушел. Поэтому все слились в горестном экстазе вокруг бутылки, проводить в последний путь кошачьи гениталии. А зуб-то мой болит и болит, и все веселее болит и веселее. Даже градус не помогает! Я уже стала за щеку хвататься! Вот тут-то Димон и предложил привязать его за нитку. Сказано – сделано! Тем более, что только что осуществленная операция подвигнула и меня на невиданные подвиги в доказательство поддержки моей подруги! Все тут же занялись моим зубом. Нельки нашли нитку потолще и ее ко мне привязали. Я мужественно закрыла глаза, растопырила пошире рот и приготовилась к ужасу. Димка на счет: раз, два три, изо всех своих сил дернул за ручку!

Представь себе. Я сижу с разинутым ртом, а у двери стоит Димка с оторванной ниткой. Я-то глаза крепко-накрепко сжала и про себя вся внутри похолодела от страху.

– Дура, рот закрой! Я уже все сказал! – цитатой Райкина вывела меня из ужаса Нелька «большая». – Нитка оказалась слабая. Порвалась.

У меня все в душе отлегло так, что я даже вся вдруг вспотела и глаза открыла.

Ты думаешь, что на этом мы успокоились? Ни фига! Неймется же. Нашли шелковую нитку потолще. Все повторилось точь-в-точь. Даже то, как я вспотела. Нитка опять порвалась. Тогда нашли леску и толстую. Полчаса все лезли ко мне в рот по очереди со своими пальцами, пытаясь привязать толстую леску за верхний зуб, третий слева, а я сидела, растопыря рот во всю мочь так, что у меня челюсти стало сводить. Потом все-таки привязали. Я уже поняла, просто так это все не закончится! Пока они не выдернут мой зуб, никто не успокоится, потому что народ вдохновился моим подвигом не на шутку! Даже ночь для меня не наступит. Поэтому прочитала молитву «Отче наш…» перекрестилась, зажмурилась, выдала ожидаемое:

– Дима! Давай! – И открыла рот пошире еще раз.

Дима дернул за ручку двери! Но как! Так дернул, что зуб проскочил через мою макушку, проделав в голове болевую дыру. Дыру-то болевую он пробил, но сам остался сидеть там, где и должен был сидеть генетически. В моей надкостнице. Он оказался таким прочным, что только с места сдвинулся, а леска развязалась. Крепкие гены достались мне от длинной вереницы предков. Зуб с места сдернули, но выдернуть никак не удалось! Вот тут-то я и завыла в голос.

Как я выла!!!