Грех совести

– Правильно! Так! С кем спим того и защищаем? Я твоей жене все расскажу, – злобствовала Ляля, размахивая указующим перстом перед носом балалаечника. У балалаечника заклинило челюсть и наступил ступор. – А ты что не махаешь руками, а? Алик? Или она тебя «к телу» уже не подпускает? Нового дурака нашла? – и Ляля показала на балалаечника, который так и стоял с поднятой рукой, удивленными глазами и отвисшей челюстью. У него не находилось слов.

– В общем так, девочка моя. Собирай-ка ты свои манатки и давай-ка ты домой. С меня хватит. Это который ты мне скандал закатываешь за последних пару месяцев? Третий? Не пора бы уже и остановиться?

– Хорошо! Я уеду! Уеду! Прямо сейчас уеду! А ты давай! Эту теперь дери, потом ту. – Ляля ткнула рукой в следующую солистку. – Потом вон ту, – жест повторился. – Или вот еще новенькая появилась, правда она старая дура, но в темноте не видать, тоже можешь.

Алла не сразу поняла, что и ее успели приплести к внутриколлективным разборкам и разложить по кроватям. Она так опешила, что не сразу сообразила, что ответить. Но мозг работал быстрее ее самой и рот выдал почти молниеносно:

– Фантазии и боль всегда переплетаются в сложном узоре, тем более, что настоящее есть следствие прошлого и причина будущего. Какова же ваша фантазия, мадам, если после того, как вы открыли рот, из него такое полилось! Как будто канализацию прорвало! – Ее рот говорил фразу медленно и смакуя. После гвалта, тихая и заумная Аллина фраза произвела эффект холодного душа. Все уставились на нее, как зачарованные флейтой змеи, и как будто ждали продолжения фразы. Повисла тишина. Ляля, как и все, молча взирала на Аллу. Тишина висела в воздухе и грозилась наполниться запахом корвалола или упасть с грохотом кровельного железа. Первой очухалась Ляля. Она спохватилась, как будто только что проснулась, и бросилась за кулису. Музыканты зашевелились и тоже молча поползли, кто куда. Алик подошел к Алле и молча протянул руку. Алла пожала. Потом они постояли молча. Потом Алла изрекла глубокомысленно, чтобы добить ситуацию:

– Во многой мудрости многие печали, а полученную пощечину никому не стереть. Бразильская пословица, – вздохнула, повернулась и тихо пошла в гостиницу, благо она была рядом.

Спокойно провести поздний вечер и спокойно улечься спать ей не дали. В дверь постучали. Было без трех минут двенадцать. За дверью стояла Ляля. Алла чуть не упала рядом. Этого человека она ожидала увидеть под своей дверью меньше всех. Рожа у нее была отмытая и зареванная, отчего имела отталкивающий видочек.

– Вы меня простите, пожалуйста, за поздний приход, но я в Москву уезжаю, а у меня в кошельке пусто. Я не могла бы получить какие-то деньги или хотя бы суточные?

– Вы знаете, суточные я могу вам выдать только за одни сутки, а на такие деньги вы даже билета не купите, а аванс я не имею права выдавать, если вы уходите из коллектива.

– А вы могли бы мне одолжить хоть сколько-нибудь?

Алла опешила. Она знала этого человека, с очень нехорошей репутацией склочницы и скандалистки, всего два дня, а это «чудо» просит у нее денег, после того, как ее же и обозвало? Тем более, Алла понимала, это все может вылезти для нее боком, потому что добровольное унижение простить невозможно.

– Вы меня простите тоже, но я должна буду одолжить вам деньги из своего собственного кошелька. Мы с вами так мало знакомы, а вы в вашем коллективе много лет проработали, неужели не у кого одолжить?

– Я у этих сволочей не хочу ни одной копейки просить.

– Давайте-ка я позову Алика и мы как-то решим этот вопрос без участия моего кошелька.

– Я не хочу Алика!

– Но я вам ничем не смогу помочь!

– Вы такая же, как все! – выкрикнула Ляля и демонстративно сделала позу и выражение всем телом очень обиженного человека. Она гордо выпрямилась, развернулась на каблуках и очень гордо прочеканила шагом за поворот коридора.

Теперь уже Алла не могла пропустить мимо своего внимания сей увлекательный эпизод в дебрях будущей работы. Она должна была разобраться в ситуации до конца или до понимания. Нужно было самой идти к Алику.

Дверь в номер Алика открыла солистка с пощечиной. Тут Алла вспомнила, как ее звали. Ее звали Юля.

– Ребята, – начала Алла с порога, проходя в номер. – Я, конечно, понимаю, что поздно, но я же не усну с таким грузом непоняток. Ко мне только что приходила Ляля за деньгами. Вы что, сами не можете… – Алла замолчала, потому что Алика в номере не было.

– Он сейчас придет, – Юля указала ей на кресло. – Садитесь, пожалуйста, подождите.

– А долго ждать?

– Нет. Он как раз к Ляльке и пошел. Деньги понес на дорогу.

– А вы без нее обойдетесь?

– Да это у нас не первый раз. Мы втроем весь репертуар знаем наизусть и спокойно делаем три голоса. Мы уже привыкли к ее капризам.

– А это что, часто?

– Каждый выезд что-нибудь выкидывает.

– А зачем же вы терпите?

– Ну как же, солистка!

– Я не очень поняла, как у вас, в народных делах, при исполнении квартетом подразделяются голоса на солирующие и подпевочные.