Грех совести

Эти танцы до рассвета удивляли еще и тем, что в клубе собирались уставшие от деревенского, полевого и изнурительно труда мужики и бабы. Целый трудовой рабочий день должен был выбить их из сил, а они с подвизгом топотали почти до самого утра, хотя и техники в деревнях тогда почти не было, и поля убирали вручную. Алла видела, во время переездов в другие деревни, как бабы жали вручную рожь или пропалывали бесконечной величины поля за горизонт, светясь в зелени белыми платками, как переворачивали сено, просушивая его под палящим солнцем, разбредясь по полю и размахивая полками граблей над головами, или «брали» руками лен…

В ее памяти сохранились воспоминания сельской «любви», которые случались по молодости. Этих воспоминаний было два. Один сеновал с выбеленным до льняного цвета «блондином» комбайнером, который уговорил ее на «экзотику» в ароматах только что просушенного сена, причем одуревающего аромата. Второй – с крепко сбитым, коренастым трактористом, от которого так пахло бензином, что душистые, цветущие травы у дышащей жаром дня реки не могли перебить этот запах, который она помнила по сегодняшний день… так же, как и двух деревенских красавцев… Жаль, что талые воды жизни заносили следы любимых и пытались смыть сладкие воспоминания из памяти. Хорошо, что хоть не до конца…

«Какая она, провинция, сегодня? – думала Алла и рассматривала проплывающие российские просторы из окошка автобуса. Просторы наши всегда поражали своей необъятностью и красотой. Особенно в конце сентября, когда, то тут, то там на деревьях проскакивала желтизна, а кое-где и воспетый Пушкиным багрянец. – Интересно, что сотворило с деревней время и перестройка?»

Первая концертная площадка на пути их «великого пути» находилась не так уж и далеко, и деревней пахла слабовато. Это был город Калуга. На самом подъезде кто-то сзади тихо завыл тоскливым голосом:

– Калуга ты, Калуга! Чужая сторона! Никто нас не разлучит, лишь ты провинция…

В автобусе сразу же зашевелились и задвигались, наверное, проснулись, потому что выезжали в три часа дня, явно доделывая с утра разные недоделки, на которые времени у артиста никогда нет, кроме как в день отъезда на гастроли. Должного общения с коллективом, кроме тривиального знакомства прямо у двери автобуса пока не состоялось. Алла хотела влиться в коллектив с юмором и шутками, попытавшись объяснить через это свое отношение и к дружбе, и к сплетням, поэтому сразу же подхватила предложенную форму общения:

– Калуги и калужки! Достойно встретим приезд знаменитого коллектива в ваш город! Ура, товарищи, ура!

– Урррра-а-а-а! – подхватил автобус нестройными голосами.

– Вот бы нам бы еще и калуги с калужками так обрадовались, как мы им! – сказал кто-то с последних сидений.

– Мы должны ждать, надеяться и в это верить! – громко и с выражение сказала Алла не поворачиваясь к автобусу.

– Верить полезно, даже черт знает во что. На вере мир держится. А если к вере добавить далеко идущие планы… – повернувшись к ней всем корпусом, проговорила носатая солистка с совершенно диким макияжем, из-под которого не было видно лица. Алла уже знала, что эта «краля» самая «крутая» в коллективе капризница, потому что считает себя «настоящей звездой» и зовут ее Ляля. Почему Ляля и производное от чего, Алла пока не знала. Эта тайна должна была еще только приоткрыть ей свой полог.

– Мир многоязык, – перебила ее Алла. – Все зависит от того, на каком языке с человеком говорить. Если говорить на обычном языке, он может и не понять. Например, с верующим нужно говорить на языке веры. А верующие это уже от Бога. Но Бога наши мирские дела интересуют мало, тем более, что они ему изначально известны, потому что «даже волосы ваши все мною сочтены» – говорит ОН, не говоря уже о мыслях. Правильно звучит итальянская пословица: если хочешь рассмешить Бога, поведай ему свои планы…

Ляля посмотрела на Аллу, как на неожиданно выскочившего из-за угла живого мамонта и не нашлась, что сказать. Она задумчиво и удивленно отвернулась к окну, но и Алла тоже не поняла, к чему она вдруг приплела веру и верующих, вместе с их далеко идущими планами… поэтому тоже уставилась в окно. Сегодня шутки не желали слетать с ее языка. У них был отгул.