Грехи дома Борджа

Преодолев лихорадку, Анджела быстро приходила в себя, и мы уже начали подумывать о том, чтобы перевести двор мадонны в Бельфьоре. Мадонна надеялась вернуться в Бельригуардо или отправиться в летнюю резиденцию в Меделану, но, несмотря на заверения лекарей Ипполито, что и то и другое место было бы идеальным для здоровья Анджелы, врачеватели Джулио рекомендовали сделать переезд коротким. Все единодушно сошлись на Бельфьоре, расположенном на острове, в черте города, но вдали от жаркого и гнилого воздуха старых кварталов, окружавших замок. Кроме того, герцог только что пригласил Пьетро Бембо поселиться в Бельригуардо, чтобы поработать там над стихами в тишине и покое, а музу столь великого поэта могла отпугнуть толпа болтушек с их прислугой.

Белый мраморный фасад дворца Бельфьоре так идеально отражался в неподвижных водах озера в день нашего прибытия, что казался утонувшим близнецом самого себя, копией, построенной дотошными нереидами. Но мадонне он уже заранее не понравился, поскольку анфилада внутренних покоев дворца была украшена фресками, прославлявшими таланты ее свекрови, герцогини Элеоноры. Ладно, отрезала она, пусть бы они свидетельствовали, что герцогиня была, как и она, испанка и тоже принадлежала к Арагонскому королевскому дому, но можно сойти с ума от постоянных напоминаний, как превосходно герцогиня играла в шахматы, музицировала и танцевала. Мадонна рассмеялась. А еще она превосходно пировала; видимо, герцогиня была очень толстой, как и ее дочь, донна Изабелла.

– Как ты думаешь, – прошептала она, чуть замедляя шаг, чтобы поравняться со мной, когда мы проходили сквозь эти покои, занимавшие западную сторону дворца и представшие перед ними во всем сиянии заходящего в озеро солнца, – старику Эрколе приходилось громоздиться на нее по-собачьи? Или он такой одаренный от природы мужчина, что ему не был помехой ее толстый живот? – После болезни Анджелы, полагая, что я каким-то образом излечила ее кузину, мадонна общалась со мной по-свойски, что очень мне льстило.

Я расхохоталась.

– Над чем смеемся? – Анджела заинтересованно повернулась в кресле на колесиках, в котором я ее катила. – Как я ненавижу сидеть внизу с карликами и собаками!

Я наклонилась и все ей рассказала, добавив:

– Вы с мадонной больше меня знаете о мужчинах из рода Эсте и их возможностях, моя дорогая.

Подруга принялась с жаром отстаивать свою добродетель в том, что касалось Джулио, а ее родственница весело фыркала, делясь обрывками впечатлений от дона Альфонсо, специально, чтобы подловить Анджелу и заставить ее пуститься в откровения. Мы дружно смеялись над толстухой герцогиней и ее двором. Непристойные шутки летели впереди нас по галерее, но их разом оборвала процессия слуг, несших наши вещи с барж, пришвартованных к дворцовой пристани. Анджела взвизгнула, а донна Лукреция велела кузине успокоиться, пока ей вновь не стало хуже. Слуги, мол, – это те же стены: ничего не видят, ничего не слышат. Неосмотрительное заявление из уст женщины, взращенной в лабиринте интриг Ватикана.

Весна переросла в лето, и мы прочно обосновались в Бельфьоре. Ребенок рос в животе донны Лукреции, и сама она становилась сильнее и увереннее, что доносит плод до срока и подарит дону Альфонсо сына, который укрепит ее положение достойной преемницы вездесущей герцогини Элеоноры. Мадонна даже шутила, что теперь носит пояс такой же, как у свекрови или того слона, чье прибытие в Феррару запечатлено на стенах Сала-дель-Элефанте.