Грехи и молитвы

— И я рад, друг мой, — ответил священник. — Но я вижу, тебя что-то тревожит.

— Ареццо, — просто ответил Дарио. — Я хотел спросить… Что мы собираемся там делать?

«Хороший вопрос. Что ты собираешься делать, мальчик?»

— Я не знаю, — Томас поднялся с земли и принялся нарочито тщательно отряхивать одежду.

«Ты знаешь, что нужно».

— Сеньор, вам что-то известно. Я это чувствую. Как я могу вам помочь? В Ареццо моя семья, я должен думать о них. Я в ответе за них, поймите меня!

«Скажи ему, Томас».

— Нужна жертва! — Томас выкрикнул эти слова, и они ударились о деревья в роще, рикошетом отразились от листвы и рассыпались в воздухе незримой дымкой. — Нужна добровольная жертва, пока я буду читать молитву, ибо пока бежит кровь невинного агнца, слова молитвы обретают особую силу. Но я не знаю слов, Дарио, и я не хочу, чтобы кто-то пожертвовал жизнью, пока я буду стоять над умирающим, как дурак, и надеяться, что мои слова что-то изменят.

Дарио ничего ему не ответил. Перед его глазами встала семья: любимая жена и маленькие сыновья, которые ждут возвращения отца домой. Вправе ли он был оставить их навсегда? Но вправе ли он был рискнуть их жизнями и ничего не делать, надеясь, что найдется тот, кто добровольно отдаст свою жизнь в обмен на тысячи других?

— Дарио? — Томас тронул его за плечо. — Прошу, скажи мне, что ты не думаешь о том, чтобы…

— У меня семья, сеньор, — Дарио крепко сжал его ладонь.

— Верно, — Томас с облегчением улыбнулся. — Ты должен думать о них, верно?

— Всегда, сеньор. А теперь давайте-ка разберем сумки и поспим, пока солнце не встало. Если с рассветом мы тронемся в путь, то возможно, сможем найти приличный ночлег — последний перед Ареццо.

Томас согласно кивнул. Мысль об Ареццо пугала его, но он усилием воли заставил себя отодвинуть ее на самые дальние задворки сознания. Сейчас было не время беспокоиться о неизвестном. Им нужен был отдых — тот самый упоительно сладкий отдых перед чем-то неминуемо страшным, что могло лишить их жизни. Поэтому, едва Томас закрыл глаза, он тут же провалился в глубокий, крепкий сон, в котором не было ничего, кроме бескрайнего бархатного неба и безмятежно плавающих в нем звезд.

* * *

Карл Марино покинул гостеприимный дом старосты на рассвете и сразу тронулся в путь. Какая-то его часть отчаянно не хотела ехать в Ареццо и нашептывала ему: «Беги, беги как можно дальше, и тебя никто не найдет!» Другая его часть, наоборот, подстегивала гнать коня, мчаться в Ареццо что есть мочи, чтобы поскорее попасть в проклятый город и начать делать хоть что-то, что может помочь его жителям.

Пока лошадь Карла легко неслась по извилистым дорогам, он вспоминал отца Анджело, своего наставника. В особенности, один из последних разговоров со старым священником, незадолго до его смерти. В тот день, Карл особенно рьяно прибирал в церкви, и отец Анджело заметил рвение своего ученика.

— Тебя что-то тревожит, мальчик мой? — спросил священник, присаживаясь на скамью и наблюдая, как Карл наводит порядок на алтаре.

— Все в порядке, святой отец, — Карл проговорил ответ без запинки, точно он давно был у него наготове.

— Присядь, — отец Анджело чуть подвинулся на скамье, и Карл, поколебавшись, подошел и сел рядом. — А теперь, скажи, в чем дело?

— В моем брате, — глухо ответил Карл, не глядя на священника. — Я боюсь, что Паоло… придет за мной. Я слышал сегодня, как сеньора Карла говорила, что я грешное дитя, потому что позволил брату утонуть, а значит, он вернется, чтобы забрать мою душу.

Карл проговорил последние слова с трудом, давясь слезами, которые выступили у него на глазах.

— Ох, Карл, — отец Анджело обнял мальчика и притянул к себе, и Карл разрыдался у него в руках. — Послушай меня, и послушай меня очень внимательно. Перестань плакать, si? Мертвые не возвращаются в мир живых, ибо это противоречит тому, как задумал этот мир Господь. Нежели ты не доверяешь ему?

— Доверяю, — Карл икнул, и в его голосе все еще звенели слезы.

— Я знаю, мой мальчик, знаю. Ты не виновен в смерти брата, а те, кто так говорят, злые люди, чье сердце не ведает любви и добра. А даже если бы мертвые могли вернуться в наш мир, Паоло не винил бы тебя, потому что он был светлой душой и любил тебя. А ты любил его. Разве такая любовь может создать зло?

— Но, отец Анджело… А что, если меня захотят забрать силы зла? — Карл не рискнул произнести «демоны» при своем наставнике. — Сеньора Карла говорила, что на мне теперь их метка.

— Ты боишься демонов, Карл? — священник вдруг задал ему неожиданно прямой вопрос, к которому мальчик не был готов.

— Да, — Карл прошептал это еле слышно, словно стыдясь признаваться в такой постыдной слабости в храме Божьем.