Грехи наших отцов

Сейчас Тагген отдал бы все за носовой платок или кусочек салфетки, чтобы утереть ей слезы. Он запускает руку в карман, словно в надежде, что нечто подобное материализуется из воздуха.

И тут в ее взгляде появляется выражение, которое Тагген не знает даже с чем сравнить. Что-то вроде злобы или скорее голода. Как будто женщина хочет его съесть. Она хватает его зависшую в воздухе руку и тянет к себе, Тагген не успевает даже испугаться.

В ушах гудит, как будто он стоит под высоковольтной линией. Сердце толчками качает в жилы кровь. В следующую секунду женщина прижимает рот к его губам и обхватывает Таггена за шею. Позже воспоминания об этих секундах менялись, и Таггену иногда казалось, что это он первый протянул руку, чтобы утереть ей слезы. Что это он склонился над ней и сделал первый шаг.

Так или иначе, он отвечает на поцелуй. Женщина увлекает его в глубину зала, дверь за ними закрывается. Женщина запускает руку в его шорты, так что Тагген едва не теряет сознание. Ее груди под блузой, так хочется сжать их обе сразу… Женщина толкает его на скамью, где Тагген обычно упражняется со штангой. Снимает с него шорты и задирает юбку. Тагген так и не понял, как долго это продолжалось. От него самого ничего не осталось, кроме блаженства, и сердце вдруг перестало биться.

Когда он садится, женщина уже успевает надеть трусы и колготки. Плащ она даже не снимала. Идет к двери, стуча каблуками, но перед этим все-таки гладит Таггена по щеке костяшками пальцев, печально улыбаясь и моргая сразу двумя глазами. Ее медленный взгляд, черные кукольные ресницы, все еще мокрые от слез… Она выходит, не сказав ни слова.

* * *

Следующие несколько недель Тагген думает только о ней. Он так и не рассказал никому, что произошло. Приятели в лучшем случае не поверили бы, в худшем посмеялись бы над ним. С тем же успехом Тагген мог бы переспать с одной из школьных учительниц. Он уже представляет себе, как гуляет с компанией возле дома престарелых и парни толкают его в бок – не желает ли Тагген подыскать себе там подружку?

Но память о ней – единственное, что теперь есть у Таггена. Ему удается узнать ее имя – как-никак, Раймо Коскела работает на его отца. Ингер Стрём. В фантазиях Таггена они встречаются снова и снова – на танцах, в магазине. Заглядывают друг другу в глаза – и больше никаких слов. Занимаются сексом в ее постели, и теперь уже все проходит не так быстро, как в первый раз. Тагген – полный сил молодой любовник, какого она всегда хотела.

Дальше – больше, Ингер Стрём признается ему в любви. Он переезжает к ней, становится отцом ее ребенка… В холодном мраке его жизни, с грабежами и насилием, мысли о ней – единственное, что согревает Таггена.

Но на что он будет ее содержать? Тагген переходит в девятый класс, у него нет даже подработки на лето. Мелочи, которую время от времени выдает ему отец, хватает на пиво и бензин для мопеда, не более того.

И тут Таггену подворачивается случай.

Однажды вечером в субботу мать отправляет его ночевать к отцу. Они с отчимом устраивают званый ужин для соседей и не хотят видеть там Таггена. На мопеде оторвался кабель – и, конечно, внизу, возле карбюратора. Иначе Тагген сорвал бы остатки кожуха с кабеля и приладил бы его голыми руками. В общем, он идет пешком до самой Туолы.

Отцовский пикап – красный «Форд Таунус Транзит» – стоит во дворе. Рядом четыре машины. Из дома слышна музыка и негромкие разговоры. Отец с приятелями что-то отмечают. Обычно они готовят себе какую-нибудь немудреную закуску, что-нибудь простое – мясные полуфабрикаты с макаронами или гамбургеры. Сейчас они играют в карты.

Желудок Таггена сжимается от страха и голода. Хорошо бы перехватить колбасок. Но от пьяного отца лучше держаться подальше, этот урок Тагген давно усвоил. Ему надоело испытывать на себе отцовские воспитательные методы – побои, выворачивание рук и громкие проклятия.

Тагген подходит к пикапу, пробует ручку – заперто. Значит, внутри деньги. Он заглядывает в салон через боковое стекло. На полу лежат завязанные полиэтиленовые пакеты – куча денег.

Тагген поднимается на крыльцо, к входной двери. Никто ничего не слышит. Отцовская куртка висит на вешалке, ключ в правом кармане. Тагген возвращается к машине, но открыть ее не решается и отбегает к дворовому туалету. Там, на полке, – огромная упаковка туалетной бумаги. Тагген берет два рулона, бежит к машине и отпирает ее. Набитые полиэтиленовые пакеты разбросаны по всему полу. Тагген хватает верхний, развязывает. Прячет за пазуху пачки банкнот, запихивает в пакет туалетную бумагу, снова бросает на пол.

И только успевает запереть машину, как входная дверь открывается. Тагген не кричит только потому, что страх перехватывает горло. Он падает на землю и забирается под пикап. Мужчина, шатаясь, спускается по лестнице и ковыляет к туалету. Тагген не видит, кто это. Тойво, судя по габаритам. Он пердит, как лошадь, пересекая двор.