Грехи отцов наших и другие рассказы

– Знаешь, что такое драка? Видел когда-нибудь, как кто-то действительно старается кому-то повредить? Ты смотришь: двое ссорятся. Доходит до рук. Если ты не бывал в настоящей драке, можно перепутать. Увидеть то, чего не было.

Филип сказал: «Я бывал в драке», но сказал слишком тихо, и голос Нами Вэ его перекрыл:

– Так или иначе, ясно, что мы перешли черту. И кто в этом участвовал, известно, так что вопрос теперь – как жить дальше. Джандро, это ваши люди. Они и должны все исправить.

Филип заметил усмешку в глазах Джандро и в уголке его губ.

– Да, ладно. Я их заставлю извиниться, не сомневайтесь.

– И вернуть тележку, – напомнила Нами Вэ.

– И тележку получит, если она ему так нужна.

– И, Левард… – Нами Вэ повернулась к главе научной группы. – Мне кажется, для всех будет лучше, если вы и кто-нибудь из вашей команды поможете в строительстве укреплений.

Холодная волна в груди у Филипа качнулась, подступила к горлу.

– А как же голосование? – На него уставились три пары глаз. – Мы проголосовали за перенос поселка. Как насчет этого голосования?

– Да! – Левард махнул Филипу широкой ладонью. – Вот именно!

– Это уже позади, – ответила Нами Вэ. – Левард? Ради блага поселка.

– Мы вам подберем работу полегче, – пообещал Джандро. – Вам понравится.

Левард сжал тонкие, бескровные губы, молча встал и вышел. Когда дверь закрылась, Джандро хихикнул. Знал, что победил. И Филип тоже знал.

– Вы должны держать своих людей в рамках, – говорила где-то справа от Филипа Нами Вэ. Ему казалось, она очень далеко. – Сейчас крайне необходимо, чтобы население трудилось дружно.

– А как же, – согласился Джандро. – Пока трудятся над тем, над чем надо, все будет дружно.

Филип встал, заставил себя кивнуть обоим и вышел. Что-то с ним было не так, но что – он не понимал. То ли подташнивало, то ли голова кружилась. Вернее, ни то, ни другое. Что-то еще, знакомое, хоть он и не мог подобрать ему названия. Он уже переживал такое раньше.

Многие навесы на площади успели опустить. Дождь стал холодней и мельче. Филип вслушался, не поют ли сквозь его шум чудовища, но шорох капель скрывал все звуки. Если надвигается беда, кто-то должен предупредить. А беда придет, если не сегодня, так в скором времени. С каждой спокойной ночью увеличивалась вероятность, что все произойдет в следующую. И это тоже казалось Филипу знакомым.

Моз сидел на своей койке. Он до пупа расстегнул молнию комбинезона, глаза у него покраснели и заплыли. Филипу не нужен был запах перегара, чтобы понять: Моз пьян. Отыскал наконец перегонный аппарат, собранный предприимчивым будущим богатеем.

Филип сел на свою койку, откинулся на стену. Одежда у него промокла, с волос текло за шиворот. Он не обращал внимания, течет себе и течет.

– Тебе полотенце нужно, Нагата, – сказал Моз и, не дождавшись ответа, вытащил из кармана стальную фляжку. Потянулся, поставил ее к ногам Филипа. – Тут один биохимик гонит джин. Не настоящий, конечно, но похоже. Хорош. Тоника нет, зато у него правильный… – Он поискал слова, не нашел. – Хороший джин.

– Спасибо, – чужим голосом отозвался Филип.

Моз сцепил пальцы и уставился на свои ладони, как на нерешенную головоломку.

– И еще, я… э-э, хотел извиниться. Понимаешь, держал в себе, но все это… Все, что было… Я-то привык, что справляюсь с работой. Знаю свое дело.

– Все нормально.

– Отрицание. Так это называется, а? Просто… я не могу… – Он засипел. Смеялся, плакал или просто захлебывался воздухом. Филип ждал, глядя, как белеют у Моза костяшки пережатых пальцев. Наконец сипение прекратилось. – Никого не дождемся. Ни кораблей, ни челноков. Врат нет. Не знаю, что там с Альфой. За это время они наверняка починили бы рацию. Мы одни остались. Дерьмовый городишко, и ничего больше.

Все так и было, и далеко не первый день. И все равно странно было слышать, как Моз вслух выдает тайну, давно известную обоим.

– Тем важнее то, что здесь, – сказал Филип.

– Я, если стану слишком много думать, делать ничего не смогу. Беру в руки клемму, а думаю: вдруг сломаю? Новой-то взять неоткуда. Я ее раздолбаю, а она потом окажется нужна? Чтобы тут что-то получилось, должны сойтись тысячи мелочей. А чтобы все развалилось, хватит одной или двух.

Филип откупорил флягу, сделал глоток. На джин не похоже, но недурно. Он рукавом вытер горлышко и вернул флягу хозяину. Моз расцепил пальцы, чтобы ее взять. На суставах появились вмятины. Филип смотрел, как ходит при глотках его горло. Оставил он не много.

– Хватит одного, – повторил Моз. – Что-то одно пойдет не так, и всем конец. Мы здесь одни, и мы тоже умрем. Никто и не узнает.

– Могло быть хуже.

Моз поднял плавающий взгляд, нашел лицо Филипа. Дождь перестал, и стала слышна перекличка местных насекомых – вроде шума неисправного компрессора. Филип взглянул на Моза и заговорил: ему казалось, это говорит засевший в нем холод: