Грехи отцов наших и другие рассказы

– «Фантом» докладывает, чистое попадание. Передатчик зажарили. Только, э…

– Продолжай, солдат.

– Он уже не вел передачу. Не знаю, что они передавали, но они успели закончить.

Фред вывел журнал связи и убедился в том, о чем уже догадывался: Марама Браун не отправил свой манифест. Фреду приказали начать штурм, и Мараме стало не до того – он боролся за жизнь. А вот его последнее обращение к психокорпусу прекрасно дошло. Они знали.

– Сэр? – спросил лейтенант.

– Неважно. Вызовите кибернетиков, пусть обдерут ядро компьютера. А я разыщу офицера по связям с общественностью. Переходим к фазе помощи гражданскому населению.

Лейтенант хихикнул.

– Ну, детишки, – заговорил он, – мы раздолбали вашу станцию, а теперь вот вам в подарок продовольственные наборы и книжки с наклейками десанта ООН.

Фред не засмеялся.

* * *

– Вы должны были знать, что они в отчаянном положении, – сказал Доуз.

– Знал, конечно, – ответил Фред. – Читал во всех докладах. Черт, да и по всем каналам новостей. Рост налогов. Людям не хватает самого необходимого. Об этом только и слышишь. Включите любые новости – и сейчас услышите.

У Фреда больше не шла кровь изо рта, но губы изнутри саднили. От плеч расходилась тупая боль. На палубе перед ним образовалась круглая лужица крови.

– А в этот раз было иначе? – спросил Доуз. Спросил без сарказма, без гнева. Просто поинтересовался.

Фред поерзал. Ноги у него превратились в мертвые куски мяса. Ничего не чувствовали. Воткни кто-нибудь нож ему в ляжку, он бы смотрел, будто это не с ним случилось.

– У того человека была дочь-калека, – сказал Фред. – Я его убил.

– ООН могла бы прислать другого, – заметил Доуз.

– И все равно его убил я.

– Не вы спускали курок.

– Я его убил за то, что он добивался для нее воздуха, – сказал Фред. – Я убил ее отца, когда он пытался сдаться, а мне за это дали медаль. Вот так. Вот что произошло на станции Андерсон. И что вы теперь собираетесь делать?

Доуз покачал головой.

– Слишком просто. Вы многих отцов убили. Чем этот особенный?

Фред начал отвечать, осекся, заговорил снова:

– Меня использовали. Чтобы внушить всем и каждому: с Землей не шутите, потому что смотрите, что мы устроили из-за поганого администратора захолустной станции. Из меня сделали посыльного для доставки асимметричного ответа. Сделали палача.

Произносить эти слова было больно, но Фред ощутил и странное облегчение. Доуз с непроницаемым лицом смотрел на него. Фред не мог поймать его взгляда. Доуз кивнул, словно пришел к какому-то решению, опустил руку в карман и достал рабочий нож. Открыл, показав старое, сточенное лезвие. Фред глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он был готов. Доуз зашел к нему за спину. Резанет по горлу – Фред в несколько минут истечет кровью. Ткнет в почку – умирать придется часами. А если перережет путы на руках, это на много лет.

Доуз перерезал веревку.

– Это был не суд, – произнес Фред. – Вы не вынесли приговора.

– Даже не собирался, – сказал Доуз. – То есть если бы вы в самом деле крутили любовь со своей десантницей, я бы выпихнул вас из шлюза, хоть это и мотовство. Но я почти не сомневался, что прав.

– И что теперь?

Доуз наклонил Фреда вперед. В руках уже кололись иголочки. Доуз перерезал путы на ногах.

– Если вам нужен простой выход, потрудитесь убить себя сами и перестаньте подставлять АВП, черт вас побери. К моей дурной репутации не хватало только убийства героя станции Андерсон.

– А если нет?

Доуз присел на пятки и одной рукой закрыл нож.

– Я не разбрасываюсь ресурсами, полковник. Если вы решите умереть, той девочке и ее отцу это никак не поможет. Если вы захотите помочь ей и таким, как она, мне бы пригодился ваш опыт. Вы – редкий ресурс. У вас есть знания, есть подготовка, а человек, прославившийся по всей системе избиением астеров, внушит больше доверия как наш адвокат. Это означает уход от всего, что вы знали и любили. От жизни, которую вы для себя выстроили. От восхищенных взглядов снизу вверх. От всего, что вы и так потеряли.

– Так это вербовка.

Доуз встал и убрал нож в карман. На этот раз улыбка коснулась его глаз.

– А это вы мне скажите, – ответил он и бросил женщине: – Реканос ай постар. Аси геендихь.

– Айис, – сказала она, профессиональным движением вскинула винтовку на плечо, и оба вышли, оставив Фреда массажем выгонять из ног мучительную боль, сменившую бесчувствие.

Двигатель

Ускорение бросает Соломона на спинку капитанского кресла и тяжело наваливается на грудь. Правая рука падает на живот, левая – на обивку подголовника около уха. Лодыжки вдавливаются в подножку. Это как удар, как будто чья-то агрессия. Мозг, продукт миллионов лет примитивной эволюции, к такому не готов. Он принимает это за атаку, потом – за падение, потом – за страшный сон. Яхта – не продукт эволюции. Ее сигнал тревоги – строго информационное устройство. Кстати, мы ускоряемся на четырех гравитационных. Пять. Шесть. Семь. Больше семи. На экране наружной камеры проносится Фобос, а дальше – только звездное поле, неизменное с виду, как неподвижный кадр.