Грехи отцов наших и другие рассказы

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Выстраиваю отношения, – ответил Доуз. – Как, получается?

Фред рассмеялся прежде, чем понял, что делает. Женщина с ружьем по знаку Доуза подняла ствол и отступила к дверям.

– Так. Полковник. Что за сведения по станции Андерсон довели вас до беседы с таким поганым дерьмом, как я?

Фред вздохнул.

– Они посылали нам сообщение, – сказал он. – Я увидел его слишком поздно.

* * *

– Покажите, – велел Фред.

– Здесь не одно, – пояснил лейтенант. – Есть незаконченное, оно так и не было отправлено. А другое, похоже, передавалось на флагманский корабль на бесконечном повторе. И еще передача, кажется, снятая прямо с камер наблюдения.

– Давайте сперва неотправленное.

Пошло видео, с экрана на него взглянул человек в шахтерском комбинезоне. Фреду увиделось нечто противоестественное в том, что этот человек был жив и разговаривал, когда за спиной у Фреда остывал на полу его труп.

«Я мог бы ему предсказать, что так кончится».

Мертвец говорил: «Граждане Солнечной системы, я Марама Браун. Вольнонаемный техник горнодобывающей компании „Промышленный кооператив Андерсон-Хуйсанг“. Я и несколько моих единомышленников захватили контроль над перевалочной станцией компании».

Фред нажал на паузу и повернулся к своему лейтенанту. В животе у него стало пусто. Покойник надеялся, что это услышат. Знал про глушилки, но надеялся, что его сообщение услышат.

– Куда шла передача с камер наблюдения? – спросил Фред.

– Я сейчас выясню, сэр, – ответил лейтенант и вызвал электронщиков с «Дагмара».

Фред отключился от переговоров и вернулся к записи.

«Я верю – все мы верим, что наши действия оправданы тем, что здесь делалось. Некий Густав Маркони, администратор станции, недавно ввел трехпроцентную наценку на поставки. Я знаю, для кого-то это выглядит пустяком, но мы тут почти все еле держимся. Старатели, вольные добытчики… не попадется богатой жилы, умрешь с голоду. Рискованная игра. А сейчас нам всем придется закупать на три процента меньше припасов, потому что они стали ровно на столько дороже. Можно съедать немножко меньше. Можно выпивать меньше воды. Можно летать немножко медленнее, чтобы на дольше растянуть горючее. Установить жизнеобеспечение на самый минимум. Но…»

– Сэр? – позвал лейтенант, и Фред прервался. – Сэр, сообщение, по крайней мере частично, прошло в эфир. Они установили приемник направленного луча и широкополосный передатчик на осколке за пределами действия наших глушилок. Мы его проглядели. Но сейчас электронщики засекли триангуляцией и уже послали «Фантом» его распылить.

«Поздно», – подумал Фред и снова нажал кнопку воспроизведения.

«…если вы и так на полном минимуме? Как насчет вообще не дышать три дня в году? Или три дня не пить ни капли воды. Или три дня не есть, когда вы и так на грани голодного истощения? Когда уже нечего сокращать, что тогда делать?»

Марама на секунду отвернулся от камеры, а когда повернулся снова, в руке он держал терминал. И поднял его к экрану. Терминал показывал изображение маленькой девочки. На ней был тускло-голубой комбинезончик с вышитой на груди надписью «Хинекири», и она улыбалась, показывая мелкие кривые зубки.

«Это моя малышка, моя Кири. Ей четыре года. У нее, как это называют медики, гипоксическая травма мозга. Она родилась чуть раньше срока, и ей нужно было повышенное содержание кислорода, но дело происходило на моем старательском кораблике, где воздух жиже, чем в базовом лагере под земным Эверестом. Мы только потом заметили, что она не развивается как положено».

Он отложил терминал.

«И она не одна такая. Нарушенное развитие от недостатка кислорода и плохого питания встречается все чаше. Когда это объяснили господину Маркони, он ответил: „Надо лучше работать, тогда сможете больше себе позволить“. Мы пожаловались в головной офис „Андерсон-Хуйсанг“, но нас не услышали. Мы жаловались в совет директоров Внешних Планет на Луне.

Это не… мы сначала не думали захватывать станцию. Это вроде как само вышло, – сказал мужчина. На миг голос у него задрожал. Фред видел, как он берет себя в руки. – Мы хотим, чтобы все знали: кроме господина Маркони, чьи преступления прямо привели к смерти тысяч астеров, при захвате станции никто не пострадал. Мы никому не хотели зла. Мы не сторонники насилия, но нас вынудили, нам некуда отступать. Мы почти двое суток спорили с военными переговорщиками ООН. Сейчас мы сдадим им станцию. Прежде чем ее сдать, мы отправляем это сообщение, чтобы нас услышали. Я надеюсь, никто никогда больше не попадет в такое положение, что будет вынужден действовать как мы. Я надеюсь, что все это заставит людей говорить о том, что здесь происходит».

Видео закончилось. Фред вызвал лучевую передачу, посланную переговорной команде во время штурма.

Опять Марама Браун, на этот раз с пистолетом в руке, лицо искажено страхом.

«Зачем десант атакует? – высоким, сдавленным голосом кричал он. – Нам нужно только немного времени! Мы же сдаемся!»

Сообщение пошло на повтор. Фред остановил его и выключил.

– Сэр?

Фред перевел дыхание, подавив накатившую вдруг тошноту.

– Говорите, лейтенант.