Грехи отцов наших и другие рассказы

Его помощницу звали Агнет, хотя на самом деле имя у нее было другое. Она не стала возводить глаза к небу. Привыкла, что старика заносит в философию, особенно когда мысли его чем-то заняты. Он бессознательно пошевелил пальцами металлической руки, кисть скрючилась, как раньше, когда рука была настоящей.

Они сидели не в кабинете. Старик полагал, что дела можно вести где угодно, поэтому предпочитал маленький бар на плаца Зилвер Страат, где под потолком крутились вентиляторы с широкими лопастями, а с залива доносились запахи серы и соли. Старик уверял, что это местечко напоминает те дыры и норы, в каких он рос на Земле. Иногда люди приходили к нему сюда. Бывало, он сам приходил к людям в разных частях города. К людям, которым негде было взять ссуду. К людям, нуждавшимся в поставках сельскохозяйственных химикатов или лекарств, в порнографии или незарегистрированных работниках секс-индустрии, в незасвеченных охранных службах или в разработках программ нулевого дня, – все они рано или поздно оказывались перед стариком.

– Тут в чем штука, – говорил он. – Разобраться в новых правилах надо к сроку. Вот в чем засада. Приходится рассматривать ситуацию, будто пришел в новые места, поскольку она такая и есть. И, конечно, в ней могут быть те же улицы с теми же людьми. Но место уже не то. Ты принимал за должное, как все устроено, а теперь надо снова устраиваться и…

– Разрешите?

Он поморщился, но кивнул – говори.

– Босс, – сказала она, – это не просто новый губернатор. Нас завоевали.

Старик пренебрежительно хмыкнул. Он не любил, когда его перебивали. Агнет кивнула на экран на стене за стойкой. Новостной канал Сол показывал генерального секретаря Земли, спикера марсианского парламента и президента Союза перевозчиков – самых могущественных персон разбросанного в пространстве человечества, униженных и усмиренных новым порядком, – будто бюргеров наполовину стертого с земли средневекового города. Объединенный флот разбит. Космические города разрушены или захвачены. Станция Паллада обращена в пепел и раскаленный газ. «Медина», сердце системы врат, захвачена выплюнутыми лаконской системой нечеловеческими кораблями. Весь человеческий порядок опрокинут, люди и глазом моргнуть не успели. Верховный консул Уинстон Дуарте провозгласил себя правителем всего человечества и в подтверждение убил достаточно людей. Галактический император…

– В этот раз все иначе, – сказала она.

Старик отплюнулся дымом и снова хмыкнул.

* * *

Сеть врат открыла человечеству тринадцать сотен новых систем, и почти в каждой нашлось от одной до трех планет в зоне Златовласки. Эволюция под сотнями солнц изобретала свои ответы на общий вопрос: «Что есть жизнь?» При наличии углерода и азота, водорода и солнечного света жизнь принимала бесконечное, непостижимое уму разнообразие форм. Органическая жизнь Земли и ее колоний в системе Сол с ее ДНК и хиральностью страдала аллергией на творения большой вселенной. Даже те существа, которых давление отбора уподобило терранским формам жизни, – как древотравы Бара Гаона, горбатые голуби Нова Бразил или кожерыбы Нового Эдема, – под микроскопом тотчас обнаруживали отличия от терранских двойников, причем отличия эти были не меньше, чем между быком и велосипедом.

В огромных садах Сигурты человек мог умереть с голоду, объедаясь яркими фруктами и сочными овощами, среди жирных птиц в древесных ветвях, над рекой, кишевшей почти точными копиями форели.

Лес жизни был разнообразным и экзотичным, росшие в нем деревья не ладили друг с другом. По крайней мере, в большинстве случаев не ладили.

С первого взгляда система Оберона не выглядела исключением. Три газовых гиганта скромных размеров, не больше Сатурна. Единственная влажная, обитаемая планета с большой, но не выдающейся луной. Здесь не было сверхчистых рудных жил, как на Илосе и Персефоне. Просто разбросанная вокруг солнца горстка планет, пара астероидных поясов и медленно выгоравшая звезда за миллиард лет до коллапса. Возьми любую из сотен систем, доставшихся в наследство человечеству, – найдешь практически то же самое.

И все же система Оберона попала в число важнейших для человечества – после Земли, Лаконии и, пожалуй, комплекса Бара Гаон. Через несколько десятилетий после первого заселения она могла похвастать дюжиной городов, окруженных сельскохозяйственными районами наподобие сердцевины ромашки в окружении лепестков. Шесть планет-карликов располагали запасом ископаемых, позволявшим наращивать на них и вокруг поселения добытчиков и переработчиков. Для торговых связей с другими, не столь удачливыми колониями построили трансферную станцию. По уровню развития Оберон занимал в мире второе место, и путь перед ним открывался на века вперед. Победу поселенцам, ухватившим в гонке за землями его солнце, принесла биосфера Оберона, слабо взаимодействовавшая с растениями и животными Земли.