Грехи отцов наших и другие рассказы

Кара ощутила, как мать вздохнула – резко, толчком втянула в себя воздух и не выпустила обратно. Обнимавшие Кару руки окаменели, сжали ее до боли. Ксан попробовал улыбнуться. Его взгляд щелчками переключался с Кары на отца, потом на маму и снова на Кару, так же быстро, как шевелятся лапки насекомого. Он растопырил пальцы, сделал еще шаг к ним.

– Все в порядке, – сказала Кара. – Я его вернула.

Мать отдернула ее, рывком, так что мотнулась голова, перебросила за себя. Кара оказалась позади стола, ноги у нее болтались в воздухе, пальцы матери стиснули ее, и только тогда она осознала, что уже не на прежнем месте. Отец заслонил их обеих. Кара не поняла, зачем у него в руке нож.

– Гари? – позвала мама. – Что за чертовщина?

– Я тоже вижу, – сказал отец. – Это на самом деле.

Заговорить Кара не могла. Воздуха не было. Она стала выворачиваться из рук матери. Она должна объяснить им, что происходит. Все пошло не так, как она думала.

– Я тоже хочу обниматься, – сказал Ксан.

Он еще на шаг подступил к ним – неловким движением: только что стоял смирно, мгновенное переключение, и опять застыл. Отец взвыл – низкий прерывистый рев был слишком велик для знакомого ей отца. Он прыгнул на Ксана, в кулаке блеснул нож, и Кару наполнил ужас. Она изо всех сил лягнула маму ногой и почувствовала, что удар попал в цель. Хватка немного разжалась.

– Перестань! – взвизгнула Кара. – Что ты делаешь?

Ксан отбил нож ладонью, из рассеченной серой кожи хлынула черная кровь. Глаза у брата стали совсем круглые. Отец с тем же невнятным воплем рвался вперед. Он ухватил Ксана за саван и оторвал мальчугана от пола. Кара с силой толкнула мать в грудь и свалилась на пол. Теперь визжала мама – тонкий, срывающийся, панический визг. Отец успел распахнуть дверь чулана. Он зашвырнул Ксана внутрь и захлопнул дверь, не переставая орать. Теперь в его крике различались слова. Он орал: «Оставь в покое мою семью!»

– Да что с вами такое? – выкрикнула Кара. Она кулаком стукнула отца по спине и замерла. Она никогда еще его не била. Она никого не била. А он даже не заметил. Он кухонной табуреткой припирал дверь кладовки. Ксан бился о дверь изнутри – Кара никак не ожидала от него такой силы. Мать захлебнулась криком и принялась браниться тихой скороговоркой, похожей на молитву.

У Кары ручьем текли слезы, но не от грусти. Она ничего не чувствовала, кроме могучей, нарастающей ярости.

– Я его вернула! – выкрикнула она. – Он был мертвый, а я отнесла его к собаками и они его починили!

– К собакам? – повторил отец. – Какие еще собаки?

– Собаки пришли, когда включились луны-палочки, – заговорила Кара. Они так многого не понимали, что объясняться словами было как тянуть воду через соломинку. Смысл в них не умещался. – Они починили птицу-маму и дрон и Ксана починили, как я просила, и он вернулся. Я его вернула, а ты его поранил!

Она услышала голос матери за спиной – та что-то говорила в свой ладонник. «Свяжите меня с военными. Чрезвычайная ситуация». Гнев и возмущение ядом кипели в крови у Кары. Она толкнула табуретку, хотела открыть дверь чулана. Отец сгреб ее за плечи, притянул к себе так, что его лицо заслонило весь мир.

– Это не твой брат, – произнес он, чеканя каждое слово. – Это. Не. Ксан.

– Ксан.

– Мертвые не возвращаются, – сказал отец.

– Здесь возвращаются, – возразила Кара.

– Глаза, – заговорил он, встряхивая ее при каждом слове. – Как он двигается. Он не человек, малышка. Это что-то другое в теле нашего мальчика.

– Ну и что? – спросила Кара. – Он знает все то же самое, что Ксан. Он любит все, что любит Ксан. Получается, что он Ксан. Как ты мог так с ним обойтись только потому, что он не идеальный!

Мамин голос прозвучал тверже камня:

– Они высылают войска из поселка.

– Солдат? – Кара вырвалась из рук отца. – Вы наслали на него солдат? Вы же ненавидите солдат!

Она снова взялась за табурет, но мама обхватила ее сзади, оторвала от пола и унесла в ее комнату. Ксан кричал за дверью, глухим и низким от слез голосом. Кара извернулась, потянулась к нему.

Мама затолкала ее в комнату и загородила собой дверь. Она встретила взгляд Кары с лицом пустым и жестким.

– Все обойдется, – сказала она. – Но тебе придется побыть здесь, пока я не управлюсь.

Мысли нахлынули разом, теснясь в горле. «Все и так обошлось!», и «Почему вы творите такие гадости?», и «Ты позволила папе порезать Ксана!» – и девочка захлебнулась словами. Дверь закрылась. Кара, сжав кулаки, с воплем забарабанила в стену. Голоса родителей долетали обрывочными жесткими звуками, слов она не разбирала. Она села на свой диванчик, скрючилась, опустила голову на отбитые ладони. В крови пылала ярость, но ей надо было подумать.

Придут солдаты. Родители отдадут им Ксана. Заставят его забрать. Они скажут, что собаки плохие. Опасные. Что собаки могут причинить им вред.

И все потому, что так не бывает на Земле.