Грехи отцов наших и другие рассказы

За окном уже проступал единственный, скоротечный ночной рассвет. Синее небо и высокие быстро несущиеся облака. На три долгих вздоха двое мужчин застыли, а потом старший развернулся и вышел за дверь. Бирьяр ощутил скопившийся в груди крик. И не выпустил его наружу. Его трясло. Дрожа всем телом, он поднял платежный жетон. Пластик помутнел от царапин, но внутренний механизм мог уцелеть. Бирьяр говорил себе, что не следует выходить на люди, пока он не возьмет себя в руки. Но тут ему вспомнилась Мона, так внимательно слушавшая недавно этого однорукого, и он не утерпел.

Однорукий пропал. Мона сидела на мягкой софе с джин-тоником в руке, а при виде мужа отставила стакан. Бирьяр наделся, что только такой близкий человек, как жена, мог заметить, в каком он расстройстве. Когда Мона подошла, он поцеловал ее в ухо и шепнул:

– Найди охрану. С «Нотуса», не из местных. И не отходи от них.

Она отодвинулась, улыбаясь, как улыбаются маски. И, не шевеля губами, спросила:

– Опасность?

– Не знаю, – сказал он. – Выясню.

Предупредив Мону, он позволил себе резкие действия. Вызвал в кабинет майора Оверстрита. За большим деревянным столом, за которым еще ни разу не сиживал, он чувствовал себя в мышеловке.

Оверстрит, войдя, встал по стойке смирно. Его утомление выдавала лишь потемневшая кожа под глазами.

– Сэр?

Бирьяр сохранял хладнокровие – насколько мог. Когда он стал рассказывать об угрозах старика, неподвижность Оверстрита стала почти противоестественной. Договорив до конца, Бирьяр выложил на стол жетон. Оверстрит взял его, задумчиво осмотрел и положил обратно. Бирьяр наклонился к нему. До сих пор все сказанное им было известно старику, произошло с его участием. Дальнейший разговор пойдет о другом.

– Насколько вы уверены, что нас не прослушивают? – спросил Бирьяр.

Оверстрит замялся.

– Час назад я бы сказал, что уверен, сэр.

– А теперь?

– Не так уверен.

Молчание стало тяжелым.

– Мне бы очень не хотелось покидать это жилище, едва в него въехав. Утром я буду на «Нотусе», закончу разбор дипломатических документов. Можно поговорить там.

– Я поставлю лаконскую охрану для гарантии вашей безопасности.

– И безопасности доктора Риттенер.

– Да, сэр. И немедля займусь выяснением личности этого субъекта, а также способа, каким он проник на территорию.

– Благодарю вас, – кивнул Бирьяр. – Это первоочередное дело.

– Согласен, сэр. Предварительный доклад будет готов до вашего прибытия на «Нотус». И… – Оверстрит плотно сжал губы и отвел глаза.

– Что вас беспокоит, майор?

– Случившееся – либо позорный провал местных служб, либо открытое нарушение протокола безопасности. В любом случае этого нельзя оставить без последствий. До начала расследования я хотел бы составить представление, какие меры вы сочли бы приемлемыми. В случае необходимости.

Из того, что Бирьяр не задумался об этом сам, можно было сделать вывод, насколько его потрясла беседа с одноруким. На Лаконии подобная халатность означала бы, что кого-то по меньшей мере казнят, а скорее отправят в Боксы служить материалом для опытов. Впрочем, на Лаконии подобного и не могло произойти. Первым его решением на губернаторском посту должно стать решение о казни, которая, по всей вероятности, отвратит от него порученную ему планету. Принятие решения осложнялось еще и памятью о судьбе мединского губернатора Сина.

– Оба мы понимаем, как опасен перебор, – заговорил Бирьяр с такой осторожностью, будто опасался порезаться о слова. – Если виновные окажутся местными жителями, арестуйте их и передайте местным властям. Разбирательство дела тщательно и непрерывно отслеживать. Мы готовы уважать местные законы в той степени, в какой это возможно. Не будем обострять, пока есть надежда, что с делом справится юридическая система Оберона.

– А если это наш промах?

Бирьяр улыбнулся. На это ответить было несложно.

– Если виновным в нарушении протокола с риском для администрации, ныне или в будущем, окажется лаконец, мы публично казним его. Законы Лаконии нерушимы.

– Понял вас, сэр, – произнес Оверстрит так, словно Бирьяр не просто подтвердил политику, бравшую начало за тысячи световых лет отсюда, из кабинета верховного консула Дуарте. Помедлив, он добавил: – Еще одно, сэр. Пока продолжается разбирательство, я чувствовал бы себя спокойнее, если бы вы имели при себе оружие.

Бирьяр покачал головой.

– В этом увидят страх. Не нужно, я доверяю вашей охране.

– Я благодарен за доверие, но все же попросил бы вас вооружиться, – настаивал Оверстрит. – Тот человек проник в ваш дом.

Бирьяр вздохнул и кивнул – согласился. Оверстрит вышел.

Мона ждала мужа, сидя на краю кровати. Тревога проложила морщинки у ее губ. Наверное, и у его тоже.

– Что случилось? – спросила она. – Проблемы?

– Криминальный элемент Оберона озабочен нашим прибытием. Как и следовало ожидать, – добавил он. – Нам угрожали. Разбираемся.

Она подтянула колени к груди, обняла их и стала смотреть в окно. Она казалась маленькой и потерянной. И не зря. Им – людям, уместившимся на одном корабле, – предстояло командовать многомиллионной системой.