Греховное падение

Мужчина покраснел от злости, даже вскочил с места, сжимая руки в кулаки. Занимательно. Подумала я. Неужто бы ударил?

— Что ты себе позволяешь, — зарычал он, но был остановлен громогласным отца.

— Сядь, — заговорил отец, до сих пор молчавший, и Бен послушно опустился на свое место.

— Доченька, конечно, мы переживали, но твой хахаль… кхм, любовник заверил, что все хорошо, а ты же так хотела эту свадьбу, вот мама твоя и… — замолчал, подбирая слова, — поторопилась, скажем. Ты уж прости ее, да и Бен, бедный, извелся весь, пока ты шля… кхм, прохлаждалась у другого.

— Что? — Тупо переспросила, офигевая еще больше.

— Понимаешь, Бен тебя простил, не смотря на… скажем, обстоятельства. Ты согласилась стать его женой, а тот мужчина — Маркус, вроде бы не принял отказа, вот и оказался рядом. Он тебя использует, твое положение… — Не дав договорить ему, я перебила.

— А ничего, что именно он меня спас? Пока вы тут занимались не пойми чем, а нет, хотя, — я хлопнула себя по лбу, якобы озаряясь идеей, — вы же занимались важной организацией торжества, которого уже быть не может. И вообще, этот, как вы говорите, хахаль, мой начальник.

— Как не может? — Всполошилась мама.

— Как начальник, ты же на дядю работала? — Удивился отец.

— Мы же, ты же, — пыхтела мама.

— Уже не работаю, и вообще, о чем вы думали, начиная эту тему, вместо того, чтобы просто рассказать о моей жизни?

Спросила, ни к кому не обращаясь, а после уже перевела взгляд на Бена.

— Бен, прости, но все кончено, ты чужой человек мне, я тебя не помню, не помню наших отношений, может, раньше я и была с тобой, закрывая глаза на очевидные вещи, но сейчас, наблюдая за тобой, могу сказать с отчетливой ясностью — я не выйду за тебя.

Воцарилась пораженная тишина, видимо, никто не ожидал, что я буду способна не только говорить, но и отрицать их виденье.

— Ты не можешь, — начал отец, но я перебила.

— Еще скажи, что на кону бизнес семьи и я не могу так с вами поступить, ведь именно от меня зависит "наше", в кавычках, счастливое будущее, — усмехнулась я, на что получила уверенное.

— Да.

— Неужели я раньше была согласна с таким ультиматумом?

— Это не было ультиматумом, просто кто-то умеет хорошо уговаривать, — хмыкнул Бен, до этого молчавший, а я взбесилась.

— Я все поняла, очень хорошо вас поняла. Удивляюсь, как вообще жила до этого? Видимо, потребовалось полностью лишиться памяти, чтобы, наконец, открыть глаза на ваше истинное отношение. Одни деньги и интересуют. Как это? Мы же потратились на торжество — нельзя отменять, или как это бизнес под угрозой? Хотите меня принести в жертву на алтарь ваших амбиций? Хватит, я не жертва, и если я чего-то не помню, это не значит, что позволю собой манипулировать.

Разворачиваюсь и решительно ухожу из квартиры, покидая фарс под названием "заморочить голову, пока она пуста".

Меня никто не догоняет, возможно, и сами понимают, что перегнули палку. Да только она деревянная, гнуться больше не намеренна, попросту не сможет, разве что ломать, и при том беспощадно, что и сделали неизвестные обстоятельства со мной, оставив после себя только туман прошлой жизни, хаотичные обрывки воспоминаний, которые может и не воспоминания вовсе.

Цирк… Можно долго ухохатываться с происходящего, если бы это не моя семья заделалась кучкой клоунов. Не смешно вовсе, напоминает фарс, затянувшуюся комедию, в которой я не хочу принимать участие.

Куда идти, не знаю, поэтому просто неспешно иду вперед, куда глаза глядят, прокручивая в голове еще раз сцену, разверзнувшуюся в доме, поневоле усмешка застывает на моих губах, горькая такая, с привкусом желчи. Неужели это была моя жизнь?

Хочется поплакаться кому-то в жилетку, рассказать обо всем, но я не знаю, кому позвонить. Друзей не помню, от родителей бегу… Может, я и говорила опрометчиво, не задумываясь, может, и обидела того же Бена, но я не чувствую ничего, если с другими еще связаны какие-то воспоминания, есть привязанность, то этот мужчина — чужой. Был ли он вообще в моей жизни? Если стал женихом, значит, была любовь, да? Да только в сердце пусто — не екает ничего. Молчит. Видимо, я и вправду падшая женщина, как подумала о себе вначале, стоило Маркусу рассказать о наших отношениях, потому что больше чувств вызывает таинственный любовник, чем законный жених, с которым скоро должна была состояться свадьба.

* * *

— Если я попрошу меня забрать, это будет не сильно нагло с моей стороны? Просто не совсем понимаю, какие у нас отношения.

Все-таки набираю номер человека, единственного, к кому могу сейчас обратиться, хорошо, хоть подписан он говоряще — Мрак, ни за что не забыть его просьбу называть его именно так, только с ним и могу поговорить сейчас.

— Стой там, сейчас подъеду.