Греко-персидские войны

Прибыв в Спарту, Фемистокл продолжил игру с огнем. Вместо того, чтобы начать переговоры со спартанским правительством, он под разными предлогами стал от этого уклоняться и тянуть время. В Спарте стало известно, что в Афинах продолжается стройка, и вот-вот должен был разразиться скандал, но в это время прибыли остальные члены посольства. Узнав, что стены практически достроены, Фемистокл прибыл к эфорам и официально заявил, что афиняне строительства не ведут, а информация, которой спартанцы обладают, является ложной. И чтобы развеять все подозрения, пусть эфоры отправят в Афины доверенных лиц, которые на месте ознакомятся с истинным положением дел. Власти Спарты проглотили приманку и отправили в Аттику трех знатных спартанцев. Вместе с ними покинуло Лакедемон и афинское посольство, за исключением Фемистокла. В Афинах спартанцев задержали, а Фемистокл, высчитав по дням, когда это произойдет, вновь предстал перед эфорами и рассказал им все как есть. При этом заявил, что каждый народ имеет право на защиту своих домов и храмов, «а лакедемоняне поступают дурно и несправедливо, заботясь более о своей власти, чем о пользе всей Греции» (Nep. Them. 7). С тем и покинул Спарту. И никто ему в этом не помешал, поскольку у афинян остались заложники. Впрочем, Плутарх приводит версию о том, что Фемистокл просто подкупил эфоров.

Спартанцы были в ярости. Они решили любой ценой избавиться от Фемистокла и ради этого затеяли тонкую интригу. Они стали оказывать в Афинах поддержку стратегу Кимону, сыну Мильтиада, ярому лаконофилу. Кимон никогда не скрывал, что является поклонником Спарты, и даже своего сына назвал Лакедемонием. Поэтому ставка спартанцев на Кимона была вполне оправданной.

К этому времени пошатнулось и положение Фемистокла в Афинах. Дело в том, что когда во время нашествия Ксеркса был принят закон о возвращении изгнанников, многие политические противники стратега вернулись в город. Мало того, со временем они заняли высшие командные должности в армии и флоте, тем самым оттеснив Фемистокла на задний план и лишив возможности участвовать в проведении военных операций. Но это одна сторона медали.

Те же самые противники Фемистокла развернули в Афинах масштабную кампанию по его дискредитации. Зерна упали на благодатную почву, поскольку у стратега оказалось немало завистников: «Так как уже и сограждане из зависти охотно верили разным наветам на Фемистокла, ему приходилось поневоле докучать им в Народном собрании частыми напоминаниями о своих заслугах. “Почему вы устаете, – сказал он недовольным, – по нескольку раз получать добро от одних и тех же людей?”» (Plut. Them. 22). Но это только усугубило ситуацию, поскольку, постоянно говоря согражданам о том, какие он им оказал великие услуги, Фемистокл вызывал лишь еще большее раздражение. Впрочем, не он первый и не он последний из афинских политических деятелей оказался в подобной ситуации. Итог же был закономерен.

«Фемистокла подвергли остракизму, чтобы уничтожить его авторитет и выдающееся положение» (Them. 22), – констатирует Плутарх. Ему вторит Корнелий Непот: «он не избежал ненависти сограждан. Питая к нему то самое недоверие, из-за которого был осужден Мильтиад, они изгнали его из города судом черепков» (Them. 8). Фемистокл уехал в Аргос, где и был встречен с подобающим почетом. Но его беды только начинались…

Когда в Спарте стало раскручиваться дело Павсания, выяснилось, что бывший афинский стратег знал о планах регента. Два военачальника были между собой дружны, и спартанец как-то поделился с Фемистоклом своими планами, рассчитывая на поддержку изгнанника. Афинянин отказался участвовать в столь сомнительном предприятии, но и не стал никому об этом рассказывать. Трудно сказать, на основании каких писем и документов, найденных в архиве регента, спартанцы смогли предъявить Фемистоклу обвинение в сотрудничестве с персами. Тем не менее лакедемоняне отправили в Афины послов, которые стали обвинять военачальника в том, что он является агентом Ксеркса и всячески содействует персам в покорении Эллады. Афинские ненавистники Фемистокла тут же подхватили эту мысль.