Греко-персидские войны

Потери сторон в битве обозначены довольно четко: «В Марафонском сражении пало со стороны варваров около шести тысяч четырехсот человек, а со стороны афинян сто девяносто два. Столько погибло с обеих сторон» (Herod. VI, 117). Обратим внимание, что «отец истории» упоминает только об афинянах, о платейцах же не говорит ни слова. Трудно сказать, почему так произошло, тем не менее количество афинских союзников, погибших в битве, нам известно – 14 человек. Чуть ниже я расскажу, откуда появилась такая информация.

Что же касается персов, то, судя по всему, Геродот назвал их реальные потери. Понятно, что на фоне рассказов о стотысячной орде персов у Марафона они кажутся незначительными, но если исходить из того, что армия Датиса и Артафрена насчитывала 20 000 человек, то все становится на свои места. Уничтожив практически треть вражеского войска, эллины достигли выдающейся победы.

О погибших афинянах Геродот делает существенное уточнение: «В этом сражении погиб полемарх Каллимах, отличившийся храбростью, а из стратегов пал сын Фрасила Стесилай; здесь же пал сын Евфориона Кинегир, которому была отрублена секирой рука в то время, как он ухватился за корму корабля; пало и много других значительных афинян» (VI, 114). Примечательно, что подвиг Кинигера со временем оброс поистине эпическими подробностями: «Писатели осыпают также похвалами афинского воина Кинегира. Убив бесчисленное множество в бою, он побежал по пятам противников, бегущих к судам, удержал правой рукой нагруженный неприятельский корабль и не раньше отпустил его, чем потерял руку. Когда же ему отрубили правую руку, он схватился за корабль левой. Потеряв и эту руку, он в конце концов удержал корабль зубами. Таково было мужество этого человека, что он не ослабел после стольких убийств, не был побежден, потеряв обе руки, а, превратившись в обрубок, сражался зубами, как бешеное животное» (Justin. II, 9).

Кенигер был родным братом Эсхила, «отца античной трагедии». Поэт Бенедикт Лившиц в стихотворении «Эсхил» нарисовал яркую картину гибели Кинигера:

В заливе воют трубы Марафона,
И челюстями брат, уже безрукий,
За скользкую хватается корму.
Нам суждена победа в дивной сече:
Мы всю добычу до прихода ночи
На берегу подвергнем дележу[45]

.

В битве при Марафоне также участвовал и сам Эсхил, о чем прямо сказано в его эпитафии, написанной драматургом при жизни:

Эвфорионова сына, Эсхила афинского кости
Кроет собою земля Гелы, богатой зерном;
Мужество ж помнят его марафонская роща и племя
Длинноволосых мидян, в битве узнавших его[46]

.

Эсхил больше всего в своей жизни гордился участием в Марафонской битве: «Эсхил, когда он почувствовал приближение конца жизни, не упомянул ни о чем другом, несмотря на то что он достиг столь великой славы и своими стихотворными произведениями и своим участием в морских битвах при Артемисии и у Саламина. Он велел (на могиле) написать только свое имя, присоединив имя отца и название города, и что свидетелями своей храбрости он имеет марафонский лес и мидян, отступивших туда» (Paus.I, XIV, 4). Недаром в Афинах на марафонских бойцов смотрели как на великих героев древности! Об этом свидетельствуют и почести, которых удостоились павшие в битве воины.