Грендель

– Не отступятся, говоришь? – сузил глаза подкапитан Зарку. – А вот это мы и сможем проверить. Поставим их перед дилеммой: либо они прекращают операцию и оставляют нас в покое, либо мы казним вас обоих.

В груди у Дария стало совсем холодно и пусто. Как-то не очень верилось в то, что верхи пойдут на попятную ради предотвращения убийства каких-то двух деталек военной машины. Вполне заменимых деталек. Да что там – не очень верилось… Не верилось вообще!

«А ведь Тан может сказать, что он против нашего вторжения, – подумал Силва. – И даже заявить, что готов сражаться вместе с ними. Может… Но скажет ли?»

Он переступил с ноги на ногу, чуть повернул голову и искоса бросил взгляд на напарника. Тот был бледным, но уже не сопел. Кажется, Тангейзер по-своему истолковал это движение командира, потому что расправил плечи, вытянулся во весь свой невысокий рост и произнес чуть ли не звенящим от напряжения голосом:

– А не низость ли это – убивать безоружных?

– Низость?! – ощерился Зарку. И парировал: – А не низость ли это – танками на города, постлейтенант? Только не надо про приказ! Бывают случаи, когда лучше не выполнить приказ и пойти под суд, чем очернить свою совесть!

– Между прочим, именно за невыполнение приказа он и получил пять лет, – ухватился Дарий за эти слова. – А совсем недавно доказывал мне, что нужно было оставить вас в покое.

– И тем не менее от участия в боях с нами не отказался, – жестко констатировал подкапитан Зарку.

Дарий коротко вздохнул. Попытка обелить хотя бы Тангейзера в глазах повстанцев, кажется, провалилась.

– Ладно, разговоры закончены, – категорично подвел черту бгалиец. – Друг за другом – за мной!

Он развернулся и наискось направился к грунтовой дороге, протянувшейся вдоль кромки леса. Дарий первым шагнул вслед за ним, Тангейзер пристроился сзади. Длинноволосый и тот, что в юбке, шли по бокам, а замыкали группу двое в военной форме.

Силва вдруг вспомнил другого товарища по погранзаставе – Поллукса. Тому ведь впаяли десятку за отказ стрелять в повстанцев. Правда, те повстанцы, на Корхе, кажется, не трубили об отделении от Межзвездного Союза. Просто приезжие какие-то их святыни осквернили, что ли? Не сняв обуви, вперлись в храм…

– Расстреливать ведут? – донесся до него шепот напарника.

В ответ Дарий лишь повел плечом. И подумал, что прикончить их могли и тут. Подвести к краю воронки – и…

Хотя этот подкапитан неизвестно какого рода войск говорил, что пленных можно использовать как инструмент для давления на «лис».

«Мало ли что он там говорил… – подумал Силва. – Готовься получить пулю в затылок, парень. А чего ты хотел? Пошел в армию – значит, будь готов к преждевременной смерти… Эх, Аллатона бы сюда с Хорригором!»

Безмолвные ряды —
Лишь ветра легкий шум.
Предчувствием беды
Забит, заполнен ум.
Вот-вот не будет дум,
Вот-вот – обрыв судьбы…
Как лик войны угрюм!
Гробы… гробы… гробы…

Эти строки словно сами собой пришли в голову Силве, они звучали в такт шагам, пока конвоиры и конвоируемые приближались к дороге. И Силва не сразу, но вспомнил, что это стихи Алькора, которые в какой-то другой, давней и уже почти забытой жизни декламировал супертанк Бенедикт Спиноза.

– Гробы… гробы… гробы… – прошептал сзади Тангейзер, и Дарий чуть не споткнулся, заставив насторожиться идущего слева длинноволосого.

Что это было? Неужели Тангейзеру припомнилось то же самое стихотворение? Или перед лицом смерти пробудились в напарнике скрытые доселе способности его предков-пандигиев читать чужие мысли? Правда, Аллатон такого вроде не умел. Или просто помалкивал?

«Наверное, я этого никогда уже не узнаю», – подумал Силва.

И не с грустью подумал, а с какой-то обидой.

Возглавляющий группу подкапитан Зарку вышел на дорогу и повернул направо, вдоль опушки.

– Вы нас на расстрел ведете? – не выдержал Тангейзер. – Сообщение хоть дадите на комме оставить?

– Нет, в баню приглашаем, – обернувшись, недобро усмехнулся Зарку. – А потом в кабаке с вами посидим. Помянем тех, кого вы в Адубе положили. И станцуем для вас, дорогих гостей.

– А что, нормально ответить нельзя? – с вызовом спросил Дарий.

– Вопросы нужно было задавать командованию своему, подкапитан, а не нам. Идите и помалкивайте, а то у меня нервы не железные…

От этих слов Силва чуть расслабился, но бгалиец тут же зловеще, хотя и нелогично добавил:

– Пулей вас тут угостить – дело нехитрое. Но казнь должна быть поучительной. Чтобы другие задумались.

«Отрубят головы на камеры, – уныло подумал Силва. – Или сожгут на костре, прилюдно, и тоже на камеры…»

Дорога впереди поворачивала, огибая деревья. И там, за поворотом, метрах в сорока, темнела туша, в которой Дарий узнал здоровенный армейский фургон. Такие фургоны военные называли «ангарами». Этот «ангар» был колесным, и возле него стояли двое мужчин, тоже с самострелами. Увидев приближающуюся группу, они полезли в кабину.