Гретель и её бесы

– И про тех и про других. Правда, они стали осторожнее и хитрее. Может, это они детей похищают?

– Гензель, мы с тобой прекрасно знаем, из-за кого пропадают дети.

– А, точно… забыл.

Вернувшись к двери, мальчик закрыл деревянный засов, и в ту же секунду домик вздрогнул, как будто дюжина лесорубов разом обрушили на дерево топоры. Брат и сестра посмотрели друг на друга.

– Что это было? – испуганно спросила Гретель.

– Ну я же тебе говорил, если девочка сюда зайдет, это к беде, – попробовал отшутиться Гензель, но по его растерянному виду Гретель поняла: он и сам понятия не имеет, что происходит.

Минуту, а может, и дольше в домике царила тишина.

Гретель хотела сказать: «Думаю, все закончилось» – и уже вдохнула, когда за стеной послышался тихий скрежет. Воздух покинул ее легкие со звуком: «Ох…» И вдруг кто-то резко дернул дверь. Деревянный брусок, служивший засовом, затрещал, но выдержал. Не успей Гензель его задвинуть, и дверь распахнулась бы настежь. Случись так, кого бы они увидели на пороге?

– Он нас нашел! Это отец! – пискнула Гретель, схватила левый ботинок и попыталась натянуть его на ногу. Пальцы не слушались, и он с грохотом упал на деревянный пол.

– Не может быть, – замотал головой Гензель. – Откуда ему знать про это место?!

– Не забывай, он же демон! – ответила Гретель, кое-как справляясь с левым ботинком и принимаясь за правый. – Тут есть какое-нибудь оружие?

– Хочешь оттяпать папе еще пару пальцев? – спросил Гензель. – Есть несколько ножей, здесь, на верстаке. Еще стамески, ножовка…

Он метнулся к столу и среди игрушек отыскал пару ножей. Тот, что длиннее, протянул сестре, а короткий оставил себе. Дверь снова дернули. К счастью, работая над домиком для сына, Ган-старший не пожалел гвоздей и крепких досок.

«Здесь же не только дверь есть», – неожиданно сообразила Гретель и, не говоря ни слова, показала Гензелю на окно.

– Он туда не доберется, там не на чем стоять, – прошептал Гензель. – Но зато мы можем посмотреть, кто к нам ломится.

– Ты что, с ума сошел?! – Гретель схватила брата за локоть. – А если он только и ждет, чтобы мы подошли ближе?!

– Не бойся, – сказал Гензель, освобождая руку. – Я же тебе говорю – там поблизости нет ни одной ветки. Не зависнет же он в воздухе!

– Еще как зависнет! Он же демон!

– Если он такой всемогущий, то чего тогда в дверь ломится? – резонно заметил Гензель.

Гретель вспомнила, как от воплей Козлоногого рухнула крыша часовни, но не стала говорить об этом вслух.

Перехватив нож поудобнее, Гензель на цыпочках подошел к окну. Вполголоса чертыхнувшись, Гретель последовала за братом. В лесу царила кромешная тьма, а керосиновая лампа превращала стекло в тусклое зеркало. Девочка видела собственное размытое отражение, и ничего больше.

– Надо открыть окно и выглянуть наружу, – сказал Гензель.

– И думать забудь! – Гретель снова схватила брата за руку.

– Ладно, ладно, не буду… – Он не стал трогать оловянную задвижку, зато приблизил лицо вплотную к стеклу, почти расплющив об него нос. – Темно, ничего не видно… А если так?

Гензель приложил руки к стеклу, справа и слева от собственного лица.

– Ну что там? – спросила Гретель спустя несколько секунд.

– Да ничего интересного, только ветки и листья. Посмотри сама.

Девочка помедлила несколько секунд, но все-таки присоединилась к брату. Гензель был прав – за окном колыхались темные ветви, а между ними лился неверный лунный свет.

– Ты кого-нибудь видишь?.. – прошептала Гретель, и от ее дыхания окно запотело.

– Кажется…

– ААААА!!!

Дети разом отпрыгнули в сторону. Прямо перед окном словно из ниоткуда возник белый череп. В его глазницах пылали угольки, и от их мерцания в комнате стало заметно светлее.

Сердце Гретель колотилось о ребра, как, наверное, колотились о прутья певчие птицы, пойманные отцом Иуды. Но, несмотря на ужас, она почти сразу поняла, что это вовсе не череп. Слишком белый, слишком гладкий, да и глазницы не вытянутые, как у настоящего человеческого черепа, а идеально круглые. Это была репа с вырезанными глазами. Обычный фонарь-оберег из числа тех, что ставили на свои пороги хозяева в канун Праздника Урожая.

– Что за ерунда? Нас разыгрывают?! – воскликнул Гензель, тоже сообразив, что видит за окном вырезанную репу. – Иуда? Вольф? Карл? Ну все, повеселились, и хватит!

– Это не розыгрыш… – проговорила Гретель, пятясь от окна. – Я видела его вместе с отцом. Это репоголовый Джек!

– С отцом?.. – уточнил Гензель, вслед за сестрой отступая от окна. – В каком это смысле?

– В канун Праздника Урожая. Они гуляли среди ряженых, Козлоногий и старина Джек. Правда, тогда я не знала, что один из них – наш папа.

– Выходит, они… типа приятели?

– Думаю, так.

Тем временем голова-фонарь взлетела вверх, словно до этого момента демон сидел на корточках, а потом резко выпрямился. В окне стала четко видна его фигура. Репа крепилась на шее скелета, облаченного в истлевший костюм. Сквозь прорехи проглядывали ребра. Теперь у Гретель не оставалось никаких сомнений в том, что это старина Джек из детской песенки. Он протянул костлявую руку к стеклу и постучал в него побелевшими костяшками.