Греция. Полная история

Морея (Пелопоннес) по своему географическому положению представляла самое удобное место для восстания греков. Давно уже можно было заметить, что в тамошнем обществе происходило сильное брожение, под влиянием деятельности гетерий. Впрочем, Хуршид-паша, призванный там начальствовать, был убежден, что сохранению общественного спокойствия ничего не грозит, и он поставил там наместником Мехмет-Салиха, человека молодого и лишенного способностей. В крепостях почти не находилось гарнизонов, цистерны были без воды, все лучшее турецкое войско было далеко. Под впечатлением первых известий о действиях Ипсиланти в Молдавии и Валахии гетеристы подумали, что наступила теперь удобная минута и им поднять знамя возмущения.

Спеца первая подняла восстание в начале апреля, а за ней не замедлила последовать и Псара.

Очень скоро среди бойцов за свободу выделился как способный предводитель дружины гетерист Теодорос Колокотронис.

Этот человек в пятнадцать лет стал «капитаном» клефтского отряда, состоявшего из таких же отчаянных храбрецов, каким был и он сам. Спасаясь в 1806 году от наседавших турок, Колокотронис поступил в русский флот, а затем перебрался на Ионические острова, где поступил на британскую службу и получил майорский чин.

Лишь в 1821 году, когда в Морее вспыхнуло восстание, Колокотронис вернулся на родину. Под его командованием повстанцы 12 (24) мая разбили турок при Валтеци и 26 сентября (8 октября) овладели Триполисом. 26–28 июля (8–10 августа) 1822 года Колокотронис нанес поражение войску Махмуда-Драмали-паши в узком Дервенакийском ущелье.

Битва при Дервенакии

За эту блестящую победу народное собрание в Астросе назначило его в 1823 году главнокомандующим всеми войсками Мореи (архистратигом) и вице-президентом временного правительства, в котором de facto он был властелином. На этом собрании, впрочем, особенно резко сказались непомерное тщеславие и честолюбие, отличавшие характер Колокотрониса.

Памятник Теодоросу Колокотронису в Дервенакии

Народное собрание, в котором участвовали представители различных партий, в том числе и противники избрания Колокотрониса, в скором времени выбрало и другое правительство – с Георгиосом Кондуриотисом во главе. Вражда между двумя правительствами дошла до вооруженной борьбы, в которой победила «партия порядка», а вождь «военной партии» Колокотронис был взят в плен и посажен в тюрьму на острове Идра. Здесь у архистратига случился бурный роман с местной монахиней Маргаритой. Плодом этой связи, кстати, стал будущий полковник Панос Колокотронис.

Потом военные неудачи принудили власти освободить Колокотрониса и поставить его во главе 10-тысячного Пелопоннесского корпуса. Первое время Колокотронис успешно применял тактику партизанской войны против превосходящих сил тогдашнего губернатора Мореи Ибрагим-паши, сына православной греческой женщины и мужчины неясного происхождения по имени Турмацзис (после его рождения его родители развелись, а мать сумела вновь выйти замуж за Мухаммеда Али-пашу, который усыновил ее ребенка и воспитал в духе ислама).

Однако дальнейшая борьба с Ибрагим-пашой оказалась не под силу Колокотронису: он терпел неудачу за неудачей – до тех пор, пока в 1827 году, в ходе своей миссии по принуждению к миру, флоты союзных держав не нанесли турецко-египетскому флоту страшное поражение в Наваринской бухте.

Командовать греками – истинное мучение! Пусть Веллингтон даст мне сорок тысяч своих солдат, и я удержу их в повиновении, но могу ручаться, что он не справится с пятью сотнями моих греков.

ТЕОДОРОС КОЛОКОТРОНИС

Но это мы слишком забежали вперед, а пока же борьба разрозненных отрядов с организованной армией шла с огромными трудностями. Греки со своими старинными ружьями и без артиллерии были сильны в горах, но в открытом поле не могли устоять против турецкой пехоты и артиллерии. По сути, у греков была не армия, а некая совокупность отрядов (шаек) так называемых клефтов, считавших, что только подобной войной они могут достигнуть торжества над неприятелем. Клефтов иногда сравнивают с вольными казаками или гайдуками, а иногда – с испанскими гверильясами, которые, несмотря на «разбойнические подвиги», пользовались сочувствием народа. Ловкость и искусство клефтов были удивительны: темной ночью они умели различить врага и положить его на месте ружейным выстрелом, легко перескакивали через несколько лошадей, умели взбираться по неприступным скалам, без ропота переносили голод и жажду. Но соединить этих людей ради общей цели было практически невозможно: они охотно нападали на турок, которые находились в их окрестностях, но лишь только заходила речь о дальнем походе, их можно было привлечь к нему не иначе, как обещанием богатой добычи.