Грядет новый мир (СИ)

Суть была одна. Я не сказал ему об этом. Я свел все к простой влюбленности, которая обязана была умереть перед лицом опасности, перед грязью, болью и кровью, перед смертью и убийством. Если бы я был влюблен в Еноха, а не зависим от него, разве смог бы я так сильно перенять его взгляд на вещи, разве смог бы я тогда простить ему убийства людей в деревне, даже если фактически они не умирали? Любовь заставляет человека подстраиваться, это верно, но зависимость ломает навсегда. Я сломлен. Я стал более жестоким, более равнодушным, и благодаря этому у меня появился шанс идти дальше. Без любимого человека слабеешь, тогда как за наркотик убьешь любого, у кого есть деньги, даже если вооружен лишь ложкой для супа. Зависимость мучительна, болезненна, она неутолима, горяча и с каждым днем становится все сильнее. В этом мне тоже еще предстоит убедиться еще не раз. Но в тот момент я спокойно признал свою зависимость, окончательно связывая себя с Енохом. В моем времени больше никто не связывает свои души, нет, все используют лишь тела, потому что их души опустели и измельчали, потеряв уникальность. Для людей моего времени тело вышло на первое место. Неудивительно, что я не вписывался. Все, что так патологически притягивало меня к Еноху, таилось в его голове. Это уже никогда не прошло бы, не перегорело. И я уверен, что не бывает половинчатых людей, нет, все дело в разности зарядов, которые мы представляем. Чем диаметральнее мы расположены, тем сильнее будет зависимость. Я был мягким, трусливым, весьма безинициативным персонажем, неустойчивым перед болью и смертью, склонным к фантазиям вместо реальности. Часть меня осталась прежней, и иногда я удивляюсь тому, как быстро и легко я изменился, но затем я понял, что подстроился под свою зависимость. Я перенял часть Еноха, отдав ему часть себя взамен. Этот обмен прошел незаметно, без физического столкновения, но лишь подумав о своем новом душевном состоянии, я признал, что в попытках понять его я зашел слишком далеко. Были ли редкие моменты его нежности проявлением моей собственной, которую я отдал за способность действовать, несмотря на страх? Удобнее думать, что да. Мне повезло, и зависимость моей души совпала с телом, и по отношению к Еноху я испытывал комбинированную жажду из моральной и физической страсти, которые не всегда удовлетворялись одновременно. Он был редкой, уникальной находкой, какая не каждому попадается на жизненном пути, а я грубо просрал возможность быть с ним.

Полагаю, я специалист в том, как просрать все на свете.

Эддисон подтвердил, что всех наших друзей увезли этим путем. Я прямо видел, как быстро пустота нагоняет нас. Проблема была в том, что она не успела бы вылезти на платформу, на которой нас уже, конечно, ждали бы твари. Поезд замедлил ход. Я первым сполз на грязный пол вагона, готовясь бежать в любой момент. Мое тело было накачано адреналином и готово к бою. Загнанным зверем я повторял про себя, что не имею права умирать. Я должен выжить, чтобы сказать Еноху, каким придурком я был. Не могу же я проиграть в тот момент, когда понял наконец, почему так лажал всю свою жизнь. Эмма сказала, что один из тварей зашел в соседний вагон. Пустота вцепилась в последний, ожидая моего появления. Я мог бы приказать ей пройти через весь поезд и покончить с тварью, но это было грандиозно для одной твари. Я должен был ждать. На следующей станции, независимо от того, здесь ли вывели наших друзей, нужно было уходить. Эддисон был нашим единственным шансом преследовать странных детей.

Я рассчитывал на толпу в час пик, которая могла спасти нас. Чем ближе была новая остановка, тем иррационально медленнее билось мое сердце. Мне некогда было задумываться о нарушенной адаптации моего организма к стрессу. Нам пришлось оставить Сергея умирать здесь, но смерть меня уже не впечатляла. Меня словно заморозила Алтея. Впервые мой мозг и мое тело работали сообща. Как только поезд остановился, я бросился к выходу, пробираясь сквозь толпу. Мы бежали к лифтам, пока я думал, что делать дальше. Наш внешний вид делал нас отличной мишенью.

Когда лифт открыл свои двери, я вдруг понял, насколько же нам повезло. Вокруг толпились поклонники комиксов, фильмов и мультиков, и на их вычурном фоне мы были абсолютно нормальными. Забавно, но ведь я ничем не отличался от них всего пару дней назад, за исключением того, что сказка, в которую я верил, принадлежала лишь мне одному. Эддисон вел нас по запаху, а я отключился, подумав о том, что было бы, если бы дед привез меня на остров на каникулах безо всякой войны с тварями. Разве родилась бы эта порочная зависимость между мной и Енохом? Может быть, это как раз и стало бы обычной влюбленностью, которая быстро бы прошла, определив мою ориентацию. Ведь мы никогда не прошли бы вместе через полный смертельной опасности путь, держась только друг за друга, а ведь именно это и послужило причиной нашей близости. Я уже не знал, что лучше – настолько привязаться к Еноху или поступить, как обычный парень в моем возрасте.