Грязь (СИ)

Гангстер отметился в электронной книге для посетителей поддельным именем, сменил куртку на белый халат, после чего прошел в палату. Джеджун смотрел пустым взглядом в одну точку, выглядел чуть лучше. При виде мужчины слабо улыбнулся. Это движение далось ему с трудом, словно бы мышцы лица окаменели. Глаза были красные, словно он рыдал всю ночь напролет, но хотя бы синяки начали выцветать.

— Привет, — Юнхо наклонился и поцеловал Дже в свободную от пластыря щеку. — Смотри, что я тебе принес.

— Собрался делать предложение? — прошептал Джеджун, глядя на крупные бутоны алых роз.

Гангстер улыбнулся. Юмор — это хорошо.

— Пришлось объехать несколько магазинов, чтобы найти твои любимые.

— С чего ты взял, что я люблю розы?

— Но ведь это… — бандит, занятый тем, что запихивал старый букет в мусорное ведро, выпрямился. — Ты никогда не жаловался, когда я присылал их.

— Кончено, это ведь был подарок.

Юнхо вернулся к кровати Дже.

— Значит, не нравятся?

— Красивые. Спасибо. Но я бы предпочел букет из гамбургеров и пиццы. И еще горсть анальгетиков.

Поставив цветы в воду, мужчина придвинул стул и уселся.

— Очень больно?

Джеджун лишь кивнул. Ему сейчас даже дышать было больно, держать открытыми глаза. И все же находиться в темноте казалось невыносимым.

— Все очень плохо? — прошептал он через несколько минут.

Юнхо облизал губы.

— Покойники покраше тебя будут.

Дже зажмурился и рассмеялся, насколько мог. По изломанным бровям и появившейся на ресницах влаге было ясно, что при этом истерзанное тело обдало волной боли. И все же он смеялся.

— Ты, как всегда, честный.

— Дже, — бандит придвинулся к нему, словно заговорщик. — Кто там был? Ты их знаешь? Может, видел кого-то и запомнил?

Лицо Кима вновь застыло безжизненной маской. Он молча уставился на мужчину. За приоткрытым окном отчетливо раздался шум, кто-то крикнул имя Джеджуна. Потом последовал смешок и свист. Дже, казалось, ничего не услышал, по крайней мере выражение глаз не изменилось.

— А что? — спросил он наконец. — Убьешь их? Одного за другим или всех сразу? Даже если их было десять и двадцать?

Юнхо не слышал издевки. Некогда эмоциональный голос Дже, способный пробраться в самые потаенные уголки души и вывернуть наизнанку, теперь был пуст, как и его взгляд.

— Да, убью. И начну с Чидо.

Ким через силу сглотнул. Ответ глаза.

— Он приказал, чтобы я ехал в клуб… Название не помню… Там на входе статуи львов… Он был в сиську пьян, пресмыкался перед какой-то мразью. Средних лет мужик, бородатый, ростом чуть выше меня. Носит крупные перстни почти на всех пальцах, как ебаная Мадонна. Его телка… Женщин тоже не пощадишь?

— Продолжай.

— У нее был день рождения типа, меня попросили петь, — Джеджун с каждым словом впадал в состояние прострации, словно бы живо представил себя вновь в прокуренной комнате. Он не видел лица ублюдков из-за полумрака, но слышал смех и шепот, звон бокалов и звук пережевываемой пищи. А потом все перекрыла музыка.

Юнхо вскочил, когда Дже вдруг расплакался.

— Убей их, Юнхо, пожалуйста! Убей!

— Тише, малыш, тише.

— Им было весело… Этой сучке было весело! Господ-иии, я рук не чувствую!

Полный боли и отчаянья крик слышали даже в коридоре. Спустя минуту в палате появился врач с медбратом. Джеджун дергался в руках Юнхо, а тот давил на плечи и уговаривал успокоиться. Врач поспешил наполнить шприц успокоительным, а медбрат упал грудью на ноги пациента, удерживая. Медикаменты, введенные буйствующему, подействовали быстро. Врач вызвал медсестру, чтобы проверить, не сместился ли бандаж на торсе Дже. Юнхо отошел в угол, чтобы не мешать. Его кулаки подрагивали, мозги переваривали полученную информацию. Горечь Джеджуна выплеснулась скомкано и торопливо, но он уяснил одно — мразей нужно было искать в клубе. Если они надеялись, что Ким не вспомнит или побоится рассказать правду, то ошибались. Чхве исчез не просто так. Зная, кто стоит за Джеджуном, он мог сбежать заграницу, спасая жизнь, либо же подвергся «операции» или «зачистке», не угодив своим хозяевам. Возможно, главной целью было устранить именно его, а над Дже просто посмеялись, получив случайную игрушку. Здесь нельзя было действовать необдуманно. Слепая спешка могла погубить и его, все же Сеул держали могущественные люди, и ссориться с их группировками было себе дороже. И пусть хотелось разбить кулаки о лица, слышать, как хрустят зубы, но в его положении намного действеннее была игра закулисная. Шантаж, спекуляции, подкуп, подстава. Нужно было узнать, кто был тем вечером в клубе, и начать дергать за ниточки прикормленных в разное время специалистов своего дела.