Грязная работа

Они брели много часов – иногда трубы так сужались, что Чарли приходилось ползти на четвереньках, а иногда выводили на перекрестки, просторные, как бетонные комнаты. Он помогал Беличьему Народцу карабкаться к тем трубам, что повыше. В легкой строительной каске, выкопанной на складе, имелся фонарик, что оказывалось полезно в узких проходах, где ручным фонариком не нацелиться. Кроме того, Чарли бился обо что-нибудь раз десять в час, и хотя каска защищала от травм, у него жутко разболелась голова. Желтые латы его – на самом деле никакая не кожа, скорее толстый нейлон с лексановыми прокладками на коленях, локтях, щиколотках и предплечьях – предохраняли от царапин и тычков в стены, но совершенно вымокли и терли под коленками. На открытой развилке с решеткой наверху Чарли вскарабкался по лестнице посмотреть, где они, однако сверху уже стемнело, а решетка пришлась под запаркованную машину.

Какая ирония – едва он наконец собрал мужество и кинулся в брешь, как заблудился в этой бреши и застрял. Человеческая осечка.

– Блин, да где это мы? – спросил он.

– Ни малейшего, – ответил бобер.

На маленького мясоеда тревожно было смотреть, когда он говорил, потому что лица у него не было, только череп, и разговаривал он без звука “б”. Кроме того, вместо алебарды, которая полагалась ему для достоверности, бобер вооружился виложкой.

– Можешь спросить остальных, где мы?

– Ладно. – Он повернулся к отсыревшему строю Беличьего Народца. – Эй, кто знает, где мы?

Все покачали головами, переглядываясь и пожимая плечами. Не-а.

– Никто, – ответил бобер.

– Ну, так и я могу, – сказал Чарли.

– Ну а чего не смог? Это твой _ал, – ответил тот. – Чарли понял, что он имел в виду “бал”.

– Почему без “б”? – спросил он.

– Нет гу_.

– А, ну да – губ. Извини. А что ты будешь делать – своей виложкой?

– Когда найдем _лохих _арней, отвилколожу их – нахуй.

– Отлично. Будешь моим заместителем.

– Из-за виложки?

– Нет, потому что умеешь говорить. Как тебя зовут?

– _о_.

– Нет, честно?

– Честно. _о_.

– Тогда, я полагаю, фамилия у тебя – Ёр.

– Уилсон.

– Просто спросил. Извини.

– Нормально.

– А ты помнишь, кем был в прежней жизни?

– Немного _омню. _о-моему, _ухгалтером.

– Боевого опыта, значит, никакого?

– Если надо считать тела, я твой. Э, твоё.

– Роскошно. Здесь кто-нибудь помнит, были они солдатами, партизанами или чем-нибудь таким? Дополнительные очки – ниндзя, викингам или вроде того. Ну что, неужели никто не был раньше гунном Аттилой или Горацио Горнодуем?[84]

Хорек в мини-платьице с блестками и ботфортах стриптизерши вышел вперед и поднял лапку.

– Ты командовала боевым кораблем?

Хорек что-то прошептал в меховую шапку Боба (поскольку у того не было и ушей).

– Она не _оняла – ей _оказалось, ты имел в виду “играть горниста”.

– Она играла на дудке?

– _росто много _ила.

– Извини, – сказал Чарли. – Это, наверное, из-за – сапог.

Хорек отмахнулся – дескать, нет проблем, затем наклонился и прошептал Бобу что-то еще.

– Чего? – спросил Чарли.

– Ничего, – ответил Боб.

– Не ничего. Я не знал, что они могут говорить.

– Ну, не с то_ой, – сказал Боб.

– Что она сказала?

– Она говорит, что нам _издец.

– Это пораженчество, – сказал Чарли, но и он уже заподозрил, что стрип-хорек прав. Не вставая, Чарли откинулся на стенку, чтобы немного отдохнуть.

Боб вскарабкался к той трубе, что поуже, и сел на край, свесив лапы. С его лакированных ботиночек капала вода, но пряжки с цветочками все равно сияли в луче фонарика.

– Хорошие ботинки, – сказал Чарли.

– Ну да, Одри в меня вру_ается, – согласился Боб.

Не успел Чарли ответить, как Боба откуда-то сзади схватила собака и затрясла, будто тряпичную куклу. Могучая ложковилка-кладенец звякнула о бетон и канула в воду.

27. Сучье варево

Ночь напролет Лили раздумывала, как ей подступиться к Мятнику Свежу. За вечер она десятки раз пыталась перехватить его взгляд и улыбалась, но поскольку вся комната пребывала погруженной в ужас, Лили было нелегко придумать вводную реплику. Наконец, когда по телевизору начался “Фильм недели Опры”[85] и все собрались смотреть, как массмедийная дива забивает Пола Уинфилда[86] насмерть паровым утюгом, Мятник подошел к обеденной стойке и взялся листать ежедневник. Тут-то Лили и сделала свой ход.

– Что, расписание проверяете? – спросила она. – Вам, наверно, нравится, как все выходит?

Свеж покачал головой:

– Не совсем.

Лили сразу в него втрескалась. Он не только прекрасен собой, но и угрюм – огромный черный подарок богов, а не человек.

– И насколько все может быть плохо? – спросила она, взяла у него ежедневник и полистала. Замерла на сегодняшней дате. – Почему здесь фамилия Ашера?

Мятник опустил громадную голову:

– Он сказал, вы про нас давно знаете.

– Ну да, но… – Лили опять посмотрела на имя, и понимание ударило ее боксерской перчаткой в грудь. – Так это та ваша книжка? Эта книжка у вас для этого?

Мятник медленно кивнул, не глядя на нее.

– Когда здесь появилось его имя? – спросила Лили.

– Час назад его не было.

– Ёбтвойносок, – сказала Лили и опустилась рядом с дылдой на табурет.

– Ну да, – подтвердил Мятник Свеж. И обхватил ее рукой за плечи.