– Эй, малыш, – сказала Мэдилин. – Иди сюда, присядь. – Она перестала шить и посмотрела Чарли прямо в глаза, отчего ему сделалось очень не по себе. Он глянул на работницу хосписа, которая оторвалась от книги, затем снова погрузилась в чтение. Вопросительно показал на себя. – Да-да, ты, – ответила Мэдилин.
Чарли запаниковал. Она его видит, а сиделка – нет. Судя по всему.
На часах сиделки забибикал таймер, и Мэдилин подняла собачку и поднесла к уху.
– Алло? Привет, ты как? – Она посмотрела на Чарли. – Это моя старшая дочь. – Песик тоже посмотрел на Чарли – в глазах его читалось отчетливое “спаси меня”.
– Мэдилин, пора лекарство принимать, – сказала сиделка.
– Ну, Сэлли, я же разговариваю, – ответила та. – Подожди секундочку.
– Хорошо, подожду, – ответила медсестра. Наполнила пипетку из бурого пузырька, проверила дозу и в ожидании замерла.
– Пока. Я тебя тоже люблю, – сказала Мэдилин. Песика она протянула Чарли. – Повесь трубку, будь добр. – Сиделка перехватила собачку в воздухе и усадила на постель рядом с Мэдилин.
– Скажите “а-а-а”, Мэдилин. – Старуха послушно открыла рот, и сиделка брызнула туда из пипетки.
– М-м, клубничное, – сказала Мэдилин.
– Правильно, клубничное. Запить водичкой хотите? – Сиделка протянула поильник.
– Нет. Сыру. Мне сыру хочется.
– Могу принести вам сыру.
– Чеддера.
– Договорились, чеддер, – сказала сиделка. – Сейчас приду. – Она подоткнула одеяло и вышла из комнаты.
Старуха снова посмотрела на Чарли:
– Можешь теперь разговаривать, раз она ушла?
Чарли пожал плечами и огляделся, не отнимая руку от губ, будто срочно искал, куда бы выплюнуть комок испорченных морепродуктов.
– Только без пантомим, дорогуша, – сказала Мэдилин. – Мимов никто не любит.
Чарли тяжело вздохнул: ну что ему терять? Она видит его.
– Здравствуйте, Мэдилин. Меня зовут Чарли.
– Мне всегда нравилось имя Чарли, – ответила старуха. – А почему Сэлли тебя не видно?
– Сейчас только вы так умеете, – ответил Чарли.
– Потому что умираю?
– Наверное.
– Ладно. А ты симпатичный мальчишечка, знаешь?
– Спасибо. Вы и сами ничего.
– Мне страшно, Чарли. Не больно. Я раньше боялась, что будет больно, а теперь боюсь, что будет дальше.
Чарли сел на стул у кровати.
– Мне кажется, Мэдилин, я здесь именно поэтому. Чтоб вам не бояться.
– Я много бренди пила, Чарли. Оттого так все и вышло.
– Мэдди… Можно мне вас звать Мэдди?
– Конечно, малыш, мы же друзья.
– Мы друзья, это правда. Мэдди, такому всегда суждено было случиться. Вы сами никак ничего не вызвали.
– Что ж, это хорошо.
– Мэдди, у вас есть что-нибудь для меня?
– Вроде подарка?
– Да, такого, что вам бы хотелось подарить себе. Такого, что я бы хранил за вас и отдал вам потом, и получится сюрприз.
– Моя подушечка для иголок, – ответила Мэдилин. – Возьми-ка ее. Она бабушкина.
– Я почту за честь ее хранить, Мэдди. Где ее найти?
– В коробке для шитья, на верхней полке вон того шкафа. – Она показала на старый однодверный гардероб в углу. – Ой, прости, звонят.
Мэдилин снова поговорила со старшей дочерью по уголку одеяла, пока Чарли доставал коробку. Та была плетеная, и даже снаружи он видел в ней красное сияние. Из коробки он достал подушечку красного бархата, отделанную полосками из настоящего серебра, и показал Мэдилин. Та в ответ подняла большой палец. Тут вернулась сиделка с тарелкой сыра и крекеров.
– Это моя старшая дочь, – объяснила Мэдилин сиделке, прижав к груди угол одеяла, чтоб дочь не услышала. – Батюшки, да это сыр?
Сиделка кивнула:
– С крекерами.
– Я тебе перезвоню, милая. Сэлли принесла сыру, а я не хочу быть невежливой. – Она повесила одеяло и позволила Сэлли покормить себя кусочками сыра и крекеров. – По-моему, в жизни сыра вкуснее не ела, – сказала Мэдилин.
Лицо у нее при этом было такое, что Чарли понял: то и впрямь был самый вкусный сыр в ее жизни. Всем своим телом до последней унции еще живого веса Мэдилин наслаждалась этими ломтиками чеддера и, жуя, постанывала от удовольствия.
– Хочешь сыру, Чарли? – спросила она, окатив сиделку шрапнелью непрожеванных крекеров, и женщина повернулась к углу, где стоял Чарли. Подушечку он уже надежно упрятал во внутренний карман пиджака. – Ой, ты его не увидишь, Сэлли, – сказала Мэдилин, постукав сиделку по руке. – Но он симпатичный, мерзавец. Хотя тощенький. – Затем обратилась к Сэлли, но как-то слишком уж громко, чтоб и Чарли расслышал: – А то без сыра ему пиндыр. – И она расхохоталась, снова забрызгав сиделку. Сэлли тоже рассмеялась, стараясь не выронить тарелку.
– Что она сказала? – донеслось из коридора. Вошли двое сыновей и дочь – сначала они досадовали на то, что услышали, но затем посмеялись вместе с сиделкой и матерью.
– Я говорю, сыр вкусный, – ответила Мэдилин.
– Это правда, мама, – сказала дочь.