Грязная работа

– Надо полагать, – ответил Верн. – Всякий раз, когда я что-нибудь продавал, свет в них тут же гас. Если человек не тот, этого бы, наверное, не было?

– Ну, видимо, – сказал Чарли. – Хоть тут какой-то порядок.

– Вы знаток, – сказал Верн – и выронил вилку. – Кто это? Ух какая классная.

– Это моя сестра, – ответил Чарли. К ним направлялась Джейн. В темно-сером двубортном костюме Чарли от “Армани” и черных туфлях с завязочками. Ее платиновые волосы были уложены и залакированы волнами перманента тридцатых годов в палец толщиной и виднелись из-под черной шляпки с вуалью, которая закрывала все лицо до губ, сиявших, точно красные “феррари”. На взгляд Чарли, она, как обычно, смахивала на помесь робота-убийцы и персонажа Доктора Зойсса[62], но если попробовать сощуриться и не обратить внимания на тот факт, что она его сестра… и лесбиянка… и его сестра, то можно было, наверное, постичь, как ее волосам, губам и чистой линейности удается поразить кого-нибудь “классом”. Особенно таких, как Верн, кому для покорения женщин ее роста потребуется альпинистское снаряжение и баллон кислорода.

– Верн, позвольте представить вам мою неописуемо классную сестру Джейн. Джейн, это Верн.

– Здрасьте, Верн. – Джейн протянула ему руку, и Торговец Смертью поморщился от хватки.

– Примите мои соболезнования, – сказал он.

– Спасибо. Вы знали нашу маму?

– Верн ее очень хорошо знал, – сказал Чарли. – Вообще-то мама перед самой смертью очень хотела, чтобы ты позволила Верну угостить тебя пончиком. Не правда ли, Верн?

Тот закивал с такой силой, что Чарли послышалось, как щелкают его позвонки.

– Ее предсмертное желание, – сказал Верн.

Джейн не шелохнулась и ничего не ответила. Поскольку глаза ее прятались под вуалью, Чарли не видел, какое у нее лицо, но догадывался, что она своим лазерным взором пытается прожечь спаренные дырки в его аорте.

– Знаете, Верн, это было бы очень мило, но не могли бы мы отложить приглашение? Мы только что похоронили маму, и мне нужно кое-что обсудить с братом.

– Это ничего, – сказал Верн. – И пончиком угощать необязательно, если вы следите за фигурой. Знаете, можно кофе, салатик, что угодно.

– Запросто, – сказала Джейн. – Раз так хотелось маме. Я вам позвоню. Однако Чарли сообщил вам, что я лесбиянка, правда?

– О боже мой, – произнес Верн. Он чуть не сделал стойку на руках от возбуждения, но тут вспомнил, что он на поминках, где открыто воображать себе ménage á troi[63] с дочерью усопшей как-то неприлично. – Простите, – пискнул он.

– Увидимся, Верн, – успел сказать Чарли, когда сестра повлекла его за собой к клубной кухоньке. – Я напишу вам про остальное.

Едва они свернули за угол, Джейн двинула брата в солнечное сплетение, вышибив дух.

– О чем ты себе думал? – прошипела она, откинув вуаль, чтобы ему лучше было видно, как она рассвирепела, – вдруг через пузо до брата не дошло.

Чарли ловил ртом воздух и хохотал.

– Этого хотела мама.

– Моя мама только что умерла, Чарли.

– Ага, – сказал он. – Но ты себе даже не представляешь, что ты сделала для этого мужика.

– Вот как? – Джейн подняла бровь.

– Он навсегда запомнит этот день. У него больше не случится ни одной сексуальной фантазии, в которой к не-му не будешь подходить ты, – притом, вероятно, в чужих туфлях.

– И тебе не кажется, что это извращение?

– Ну-у… да, ты моя сестра, но для Верна это главный миг в жизни.

Джейн кивнула:

– Ты довольно неплохой человек, Чарли, раз так заботишься о постороннем недомерке…

– Ну… да, знаешь…

– Хотя и жопа с ручкой! – закончила Джейн и снова утопила кулак в солнечном сплетении Чарли.

Странное дело – хватая губами воздух, Чарли свято верил: где бы мама сейчас ни была, она им довольна.

“Пока, мамуля”, – подумал он.

Часть третья. Поле битвы

Завтра мы встретимся,

Смерть и я, —
И жнец вонзит косу
В того, кто глаз не сомкнул.

Даг Хаммаршёльд

19. Все в норме, если дичь не рвет подметки

Элвин и Мохаммед

Когда Чарли возвратился домой с похорон матери, в дверях его встретили два очень крупных, очень радостных представителя семейства псовых, кои, не будучи ныне отвлекаемы заложником хозяйкиной любви, сумели в полной мере оделить нежностью и радостью вернувшегося хозяина. Общеизвестно – и даже записано в уставе Американского псового клуба, – что человек не бывает поистине употреблен никакой собачкой, пока его не употребит пара четырехсотфунтовых адских псов одновременно (Раздел 5, Параграф 7: Стандарты употребления, доставания и приходования человека собакой). И, несмотря на применение сверхкрепкого дезодоранта перед вылетом из Седоны, Чарли обнаружил, что когда человеку в подмышки неоднократно тычутся два мокрых песьих пениса, ощущения свежести не возникает.

– Софи, позови их. Сними их с меня, Софи.

– Щеники с папулей пляшут, – хихикнула Софи. – Пляши, папуля!

Миссис Лин рукой закрыла девочке глаза, дабы оградить от скверны – невольного отцовского опущения до полного скотства.