Грязная работа

Кроме того, покупательница была симпатичная и Рею улыбалась. Славные волосы, миленькая фигурка и поразительные ярко-голубые глаза. А еще какой-то интересный голос – казалось, она что? Наверное, покойна. Как будто знает, что все в конце концов обойдется и никому не нужно волноваться. Может, это его домыслы. Но и кадыка у нее не наблюдалось, а в последнее время для Рея это был немалый плюс. Он пробовал выяснить, как ее зовут, даже заглянуть ей в бумажник, но она всегда платила наличными, а карты свои прикрывала осмотрительно, как игрок в покер. Если и водила машину, то оставляла ее далеко от лавки, чтобы Рею изнутри не было видно, как она туда садится. Пробивать по базам было просто нечего.

Если зайдет сегодня, Рей был полон решимости спросить, как ее зовут. А зайти должна. Всегда заходит, лишь когда Рей работает один. Однажды он заметил, как она снаружи через витрину проверяет, кто в лавке, но он был с Лили, и голубоглазая появилась только после ухода его напарницы. Рей очень надеялся, что сегодня женщина придет.

Он попробовал успокоиться перед звонком Ривере. Ему не хотелось выглядеть лохом перед мужиком, который по-прежнему служит в полиции. Позвонил он со своего мобильника, чтобы Ривера увидел, кто это.

Чарли не хотелось оставлять Софи так надолго – при том, что́ произошло несколько дней назад, – но, с другой стороны, что б ей ни угрожало, опасность – вызывалась, очевидно, теми двумя сосудами души, которые он пропустил. Чем скорее он разберется с этой проблемой, тем быстрее опасность минует. А кроме того, адские псы служили Софи лучшей защитой, и он недвусмысленно велел миссис Лин ни за что не разлучать девочку с собаками ни на сколько и ни по какой причине.

Чарли поехал по бульвару Пресидио, через парк Золотые Ворота и на Закатный, напоминая себе, что Софи нужно будет взять в “Японский чайный сад” кормить карпов кои, раз чума на домашних зверушек у нее вроде как поутихла.

Закатный район лежал к югу от парка Золотые Ворота, и с запада его ограничивали Американское шоссе и Океанский пляж, а с востока – Вершины-Близнецы и университет Сан-Франциско. Некогда Закатный был пригородом, пока город не разросся и не поглотил его, и многие дома там были скромным одноэтажным семейным жильем массовой застройки 40-х и 50-х. Они напоминали мозаику шкатулок, какие усеивали всю страну в тот послевоенный период, однако в Сан-Франциско, где столько всего понастроили после землетрясения и пожара 1906-го, да еще в экономический бум конца XX века, они казались анахронизмом с обоих концов – времени. Чарли будто ехал сквозь эпоху Эйзенхауэра[70] – ну, пока не миновал мамашу с обритой головой и племенными татуировками на черепе: она толкала спаренную коляску с двойняшками.

Сестра Ирэны Посокованович жила в одноэтажном каркасном домике с небольшой верандой, где по шпалерам вились жасминовые лозы – они торчали дыбом, как волосы утром после секса. В остальном крохотный двор был тщательно ухожен – от живой изгороди из падуба у тротуара до красных гераней, что росли вдоль бетонной дорожки к двери.

Чарли оставил машину в квартале от дома и пошел пешком. По пути его чуть не сбили наземь два разных бегуна – одной была юная мать с младенцем в бегунках. Они его не видели – значит, он напал на след. Стало быть, надо попасть внутрь? И что потом? Если он Люминатус, одно его присутствие, быть может, решит проблему.

Он огляделся и заметил машину в гараже, но жалюзи на всех окнах в доме были опущены. В конце концов Чарли избрал фронтальный подход и нажал на кнопку звонка.

Через несколько секунд дверь открыла низенькая женщина за семьдесят, в домашнем халате из розовой синели.

– Да? – спросила она, с легким подозрением глядя на гипсовый каблук Чарли. После чего накинула защелку на сетчатую дверь. – Вам чем-то помочь?

То была женщина с фотографии.

– Да, мэм, я ищу Ирэну Посокованович.

– Так ее здесь нет, – ответила Ирэна Посокованович. – Должно быть, вы ошиблись домом. – И начала закрывать дверь.

– Разве некролога в газете пару недель назад не было? – спросил Чарли. Пока его внушительность Люминатуса не действовала на старуху как должно.

– Ой, да, кажется, был, – ответила та, нащупывая путь отхода. Она чуть приоткрыла дверь. – Такая трагедия. Мы все так любили Ирэну. Добрейшая, – щедрейшая, – любящая, привлекательная… знаете, для ее возраста… начитаннейшая…

– И очевидно, не знавшая, что если публикуешь некролог, обычная учтивость требует после этого умереть. – Чарли протянул ей увеличенную фотографию с водительских прав. Ему хотелось добавить “ага!”, но он решил, что это будет несколько чересчур.

Ирэна Посокованович захлопнула дверь.

– Я не знаю, кто вы такой, но вы ошиблись домом, – сообщила она изнутри.

– Вы знаете, кто я такой, – ответил Чарли. Вообще-то она, вероятно, не имела ни малейшего понятия. – И я знаю, кто вы такая, – вы должны были умереть три недели назад.

– Вы ошиблись. А теперь уходите, не то я вызову полицию и скажу, что ко мне ломится насильник.

Чарли несколько подавился, однако продолжал стоять на своем: