Грязный секрет

— За то, что произошло ещё до подписания контракта? Он может идти нахрен, — я падаю на диван. — У него права голоса не будет. Когда я захочу, чтобы мир узнал о Миле, это случится. До сих пор это не произошло только потому, что Софи попросила меня пока не делать этого.

— Снова под каблуком?

— Старший брат или нет, Тэйт, я надену на тебя намордник, мудак, — я снова впиваюсь в него взглядом. — Нет, потому что она хочет, чтобы Мила узнала меня и вас, придурки, прежде чем целый мир влезет в наши дела. И это справедливо.

Он прищуривается на меня.

— Тур закончится через три месяца. Будет не так уж трудно скрывать её.

— Тэйт, серьёзно, заткнись, — огрызается Кай. — Коннер прав. Никто из нас не дошёл до того, чтобы решать, когда и что говорить о своей дочери. И я скажу Марку, если придётся, куда ему пойти. А теперь достаньте свои старые «Плейбои» и подрочите, пока наш младший брат не выполнил свою угрозу.

Я бросаю в него подушку через всю комнату.

— Малыш, я надрал тебе задницу, когда в последний раз ты решил, что бороться – это хорошая идея.

— Он прав, — соглашается Эйден.

— Только потому, что он и Тэйт каждый день занимались в чёртовом спортзале на час больше нас.

— Эй, — добавляет Тэйт, — киски не выигрывают.

— Следует вытащить палец из задницы и начать упорно работать, большой брат, — говорю я Каю.

Он показывает мне средний палец в момент, когда мама заходит в комнату.

— Боже мой, вы четверо. Я будто опять в комнате, полной подростков. Когда вы повзрослеете? — она смотрит на всех нас с любовью и раздражением.

— Не говори глупостей, мам, — отвечает Тэйт, — трое из нас подростки. Надо быть настоящим мужчиной, чтобы сделать ребёнка, так что, очевидно, Коннер вырос.

— Тэйт, — укоризненно говорит она, прежде чем я успеваю послать его кое-куда, — достаточно. Однажды ты можешь оказаться в таком же положении, разве что не узнаешь, каково быть матерью. Ах, да, — добавляет она, широко раскрыв глаза, — я слежу за тобой, молодой человек.

— Мне двадцать пять, мам.

— Ты не слишком стар, чтобы лечь на мои колени и получить по заднице, парень.

Я, Кай и Эйден смеёмся, прежде чем угрожающий пристальный взгляд маминых синих глаз проносится по нам.

— Это касается и вас троих. Меня не волнует, какими взрослыми вы себя считаете. Вы всё ещё мои дети, — она смотрит на меня и мило улыбается. — И когда мы встретимся с моей первой внучкой?

— Позже, — отвечаю я, — Софи придёт вместе с ней.

— Прекрасно! Она останется на ужин? — её лицо сияет.

— Если ты приготовишь, то останется.

— Разве ты не должен спросить её? — спрашивает Эйден.

— Ей больше не позволено говорить «нет».

— Звучит сексуально, — смеётся Тэйт.

Мама отвешивает ему подзатыльник, и он начинает громко сыпать проклятия.

— Чёрт возьми, мам!

— Вы трое, да, вы трое, сидящие, будто ничего не произошло, послушаете меня. Мы все в обиде на Софи, но это не значит, что мы не уважаем её. Она мать вашей племянницы и моей внучки. Одно плохое слово от любого из вас, и я положу вас на свои колени. Поняли?

— Да, — бормочут они. Мои губы изгибаются.

— Я не услышала.

— Да, мам, — повторяют они с акцентом на «мам».

Она счастливо кивает и уходит на кухню, чтобы начать готовить что-то праздничное.

Я ухмыляюсь и, обведя их всех взглядом, встаю.

— Вы все под каблуком.

Я смеюсь, когда они выкрикивают оскорбления в мою спину. Я, может быть, и самый младший из нас четверых, но всё ещё самый быстрый.

Глава 9

Софи

«Пройдите через лес», — сказал он. — «Это будет не трудно. Я всё ещё не хочу, чтобы вас заметили».

В следующий раз он может поднять свою чёртову задницу рок-звезды и перевезти коляску сквозь всё это дерьмо.

Ворча, я толкаю коляску вперёд. Мила визжит от восхищения, прижимая кролика к груди. Которого, как ни странно, зовут Кроля.

С последним толчком я попадаю из леса во двор Коннера. Мой живот скручивает от нервозности, потому что я понятия не имею, как меня встретят в доме Бёрков.

Коннер открывает заднюю дверь и обходит меня.

— Возьми её. Я занесу коляску.

— Я больше не собираюсь это делать, — предупреждаю его, — это невозможно.

Он закатывает глаза.

— Я отвезу её обратно.

Прямо в точку.

— Спасибо, — говорю я, когда он берёт коляску.

Я поднимаю Милу по лестнице и опускаю её на верхней ступеньке. Коннер берёт её сумку и протягивает Миле руку. Мила протягивает ему свою и хватается за его палец, а я обнимаю себя за талию.

Дерьмо. Мне хочется быть где угодно, но не здесь.

Я следую за ним в дом, но останавливаюсь в дверном проходе. Лейла уже развлекает Милу, но только его мама, Диана, находится в поле моего зрения.

— Софи! — она снимает прихватки и поворачивается ко мне. — Как поживаешь, дорогая?

Она крепко обнимает меня, и я расслабляюсь. Её прикосновения всегда были утешением для меня. Когда мне была нужна женщина после маминой смерти, Диана ждала меня с распростёртыми объятиями.

— Я в порядке, — мягко отвечаю я. — А Вы?

— Я слышал, что Софи вернулась в город! — Фил, отец Коннера, заходит в кухню и крепко обнимает меня.