Грязный секрет

— Кто-то ведь должен быть. Атмосфера в этом доме настолько тяжёлая, что мне кажется, я набрала пять фунтов с прошлой недели.

— Да, я вижу это. Весь этот жирок вокруг твоего животика, — я закатываю глаза. — Хотя, если ты хочешь дополнительные пять, то мои живот и бёдра с радостью поделятся.

— Как бы то ни было, ты выглядишь великолепно для той, что родила.

— Ты должна это говорить. Ты моя лучшая подруга.

Она стреляет в меня глазами. Губы медленно кривятся, затем она приподнимает уголок рта.

— Да, но будь осторожна, используя это. То, что я твоя лучшая подруга, даёт мне право прямо говорить тебе, когда ты выглядишь как жирная сучка.

— Я втяну живот, — говорю я, смеясь. — Серьёзно. Миле будет тяжело, когда Коннер уедет. Она потеряет часть себя. Она так сильно обожает его. Обожала даже до того, как познакомилась с ним.

Улыбка Лейлы пропадает.

— Но она сможет смотреть на него по телевизору, как раньше? И он может звонить по Скайпу и прочее. Это не значит, что она никогда не увидит его снова. Он, вероятно, заберёт вас отсюда.

— Чтобы я смогла прочувствовать, что происходит с его легендарными фанатками, когда он идёт по улице? — фыркаю я. — Нет, спасибо. Он может ездить туда-сюда.

Молчание Лейлы затягивается на мгновение, долгое мгновение, практически удушающее. Потом она произносит:

— Это одна из причин твоего ухода, не так ли?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — тереблю её одеяло.

— Ты думала, что он больше не хочет тебя, раз у него есть куча поклонниц, которые кидаются ему в ноги и светят сиськами.

— Замолчи, — я сажусь и подтягиваю ногу. — Может быть. Немного.

— Много!

— Замолчи! — повторяю я. — Просто... это не важно, ладно? Что и почему я сделала сейчас не важно.

— Важно, потому что спустя два с половиной года он всё ещё влюблён в тебя.

— Он говорил. Но я не знаю. Иногда он совершает какие-то поистине дурацкие поступки, и всё остальное время я считаю его придурком. Как можно любить кого-то, к кому ты плохо относишься?

Лейла смотрит на меня, её взгляд показывает, как лицемерно это заявление.

— Я не знаю, Соф. Расскажешь мне? — говорит она, наконец, разрезая тишину.

— Ты любишь их каждой последней эгоистичной частичкой себя. Ты любишь их, потому что хочешь, а не потому что они этого заслуживают, — я крепко обнимаю свои ноги. — Вот как. Я не хочу его любить, но люблю, и поэтому не могу это прекратить.

— Почему бы вам двоим, не знаю, просто не прыгнуть в постель или что-то такое? Потому что о-о-оу! — она качает головой. — Все, кто приближается к вам, когда вы вместе, ударяются о стену сексуального напряжения.

Потому что однажды мы уже прыгнули в постель.

Я вскидываю бровь.

— Между нами нет никакого сексуального напряжения, — лгунья, лгунья. — Лишь злость, но не сексуальное напряжение.

Если не считать ужасно сильного желания, чтобы его обнажённая кожа соприкасалась с моей, его руки трогали мою грудь, а его член был внутри меня.

Ага. Никакого сексуального напряжения.

— Как бы то ни было, просто разберитесь со своим дерьмом. Либо поговорите, либо нет. И это не только для Милы, но и для тебя, Соф. Потому что вы оба заслуживаете больше, чем этих метаний туда-сюда.

— Мы не можем разговаривать, Лей. Мы пробовали. Но это не работает, даже если мы не разговариваем. Я бы хотела, чтобы меня не тянуло так к нему. Я не хочу совершать ту же фигню, что и он, когда мы не вместе, но совершаю. И хотела бы, чтобы толпа девушек, ждущих его в Лос-Анджелесе, была не важна.

— Болтаете о Тэйте? Он был бы польщен, — Коннер распахивает дверь Лейлы.

Мои щёки горят. Чёрт. Как много из этого он услышал?

— В его мечтах, — язвит Лейла. — Чего ты хочешь, придурок?

— Я тоже тебя люблю, — отвечает он. Он находит меня глазами. — Хотел сказать тебе, что можешь использовать мою кровать сегодня. Я посплю на диване.

Я сглатываю комок в горле. Спать в его кровати?

 — Я буду в порядке и тут, с Лейлой. И если Мила проснётся, я её услышу.

— Меня не беспокоит, что придётся встать, если она проснётся. Я хочу, чтобы ты получила хороший сон, а она храпит как свинья с гриппом, — он указывает большим пальцем в сторону Лейлы.

Она показывает ему средний палец.

— Серьёзно, я в порядке, — говорю ему. — Я просто ударю её по лицу, если она меня разбудит.

Она пинает меня. Я шлёпаю её по ноге.

— Нет, ты будешь спать в моей кровати, а я на диване.

— Перестань вести себя, как джентльмен. Тебе это не идёт.

— Перестать быть такой чертовски сложной, Соф! — он смотрит на меня. — Я предлагаю тебе свою кровать, так что просто прими это!

— Знаешь, мог бы попробовать и спросить. Может я не была бы такой «сложной», — я сжимаю челюсти.

Он делает то же самое, но у него она начинает дёргаться.

— Софи, не хотела бы ты поспать на моей кровати сегодня? Я буду рад дивану.

— Святое дерьмо, у него есть манеры, — говорю я Лейле.

— Только когда попросишь, — отвечает она.

— Вы обе невозможны, — огрызается Коннер.

Я закатываю глаза.

— Ладно. Вижу, ты не примешь «нет» в качестве ответа. Я буду спать на твоей кровати.