Гридень 3. Экспансия

— С большим обозом ушел? Есть с него что взять? — задумался я.

— Сказывали, что в сани прыгнул, как был, — в шубе -и приказал править, — отвечал Фома.

Если так, то нет особого смысла догонять Горыню. Что с него взять? Месть? Это тоже немало. Но ко мне пришла мысль и не хотела покидать мою голову. Странная такая мысль, почти нереальная — поступить по закону. Да, это, может, и не совсем мне свойственно. Все должно гореть, пылать, реки крови струиться по земле, мясо. Но… Я хочу проверить степень реальной лояльности ко мне и к Братству со стороны великого князя.

Ни одно княжение, будь оно в Киеве, иных городах, разве что только в чуть меньшей степени в Ростове, не может быть успешным без опоры на купечество. Купец в городе — это всегда доход князю, он и выход заплатит, и привлечет ремесленников, у него можно купить необходимое, порой, критически важное. Так что их холят и лелеют. Но здесь налицо явное покушение на жизнь, мою жизнь.

И вот, как поведет себя князь, из этого можно будет составить реальную картину лояльности. Я и сейчас почти уверен в том, что Братству с Изяславом Мстиславовичем по пути, однако… Доверяй, но проверяй!

— Не станет убивец отказываться от своих слов, когда перед князем предстанет? — спросил я, вызвав недоумение на лице Фомы.

Фома неверующий! Привыкли, что я сторонник силового решения вопроса. А здесь такой, считай, что и мирный вариант.

— Так это по Правде только сорок гривен серебром, в лучшем случае, и заплатят, — возмущался Фома.

— И когда это у тебя сорок гривен стали малыми деньгами? — усмехнулся я.

— Так для меня это много, а для тебя мало, — пожав плечами, отвечал десятник.

— Делай, что велено! — сказал я, направляясь в свою опочивальню.

Нужно как следует отдохнуть, пока есть такая возможность. Завтра рассчитываю все разговоры провести, а уже через три дня отправляться в половецкое стойбище, в Шарукань.

Князь прислал ко мне своих людей с самого утра. Это было больше похоже на арест, чем на приглашение к разговору. Десяток княжьей дружины прибыли в полном вооружении, в бронях, вели себя странно, словно глухонемые, не отвечали на вопросы, между собой не переговаривались. Мои братья, было дело, всполошились, но я догадался, в чем причина. Князю доложили о покушении, и он прислал этих миньонов меня охранять.

— Проверьте, от кого великий князь узнал о покушении! — повелел я, отправляясь в княжеский терем.

Разговор должен оказаться не самым легким, я собирался предложить Изяславу Мстиславовичу схему ближайшего политического устройства Руси. Нужно приводить русские земли к порядку и полноценному государственному устройству, пусть и федерального типа, даже с большой долей некоторых субъектов Федерации, но такого безобразия, что творится, допускать нельзя.

Изяслав Мстиславович встречал меня не в княжеских палатах, а во дворе рядом со своим теремом. Было морозное утро, но великий князь оставался только в одной рубахе. От него валил такой пар, что ко мне в голову пришло сравнение с тем, как заливают большой костер. Вот столько же пара!

Отрадно и удивительно видеть великого князя занимающимся физическими упражнениями с утра пораньше, когда и солнце еще не полностью вступило в свои права. Князь раскидывал и разил мечом одного соперника, после встал против двух воинов, которых так же стал одолевать. Делал он это не без труда. И мне было видно, что соперники Изяславу не особо-то и поддавались, в полную силу дрались.

— А, что, тысяцкий, удаль свою покажешь молодецкую? — спрашивал князь, казавшийся сейчас еще большим подростком, чем я.

На «слабо» меня брал великий князь. И, признаться, взял-таки. Мне и самому было интересно, насколько я стал сильнее, ловчее, но, главное — умелее. Тренировки я практически никогда не пропускал. Минимум два раза в день занимался, лишь прерываясь на то, чтобы через недели две или чуть больше, дать организму два дня отдохнуть и поверить, что его не истязают. Да, наш организм — это явление, словно отличное от нас, его часто приходиться обманывать.

Раздевшись даже не до рубахи, а сняв с себя и ее, оставаясь только в одних штанах, я выбрал себе два меча и изготовился. То, что разделся — это так же во мне проснулся подросток. Хотя, если у мужчины в жизни все неплохо, а я своим положением доволен, то он часто ведет себя, как мальчишка. Впрочем, наверное, и женщинам порой интересно повести себя, словно девчонка. Выйдя из детства, мы вновь туда стремимся, стуча в закрытую дверь.

Моя фигура, те мышцы что я нарастил и которым создал рельеф, должны были впечатлять. Мало, что я и без того был большим парнем, так и тренировки не проходили зря. Поднятием тяжестей я не сильно увлекался, хотя два раза в неделю были и такие силовые тренировки. Скорее, то, чем я прокачивался, можно назвать кроссфитом: то что-то перенести, то поработать молотом и топором. Ну и фехтование давало свои результаты.