Гридень 3. Экспансия

— Ах тыж тать такая! Ты пошто батюшку так? Аль не видишь, что он уже в летах? — маленькая, смешная бестия ворвалась в мужской разговор.

Девчонка выбежала из терема и чуть было на меня не накинулась. Остановилась, посмотрела на меня полуголого и зарделась. А так бежала…

— А-ну-ка ягоза, в дом пошла! Наказание тебе дам, смотришь тут на мужей нагих! Замуж выйдешь, вот и…- великий князь осекся, выпрямился, и куда только его боль ушла, осмотрелся.

Была видна его растерянность. Видимо, сказал дочери то, что не приличествует говорить. Ну или присутствующие услышали то, что не следует. Девушка фыркнула, мотнула мощной косой и гордо не пошла, а прошествовала в терем.

— Прости князь, но ты не обозначил степень дозволенного и я бился в полную силу. С таким великим воином, как ты, иначе нельзя. Вот, теперь ты знаешь некоторые мои хитрости, благодаря которым я и смог добраться до тебя. Теперь я убоюсь встать с тобой в круг, — сказал я, добавив чуточку лести в свои слова.

— Я не гневаюсь. Ну а ты должен мне показать свои хитрости боевые. Они подлые, но в лютой сечи нет места для выбора того, как сразить своего врага, — выдал афоризм Изяслав. — Умойся, да оденься, неча смущать девиц!

Завтрак Изяслава был спартанским. Скромная овсяная каша, да вареные яйца с хлебом, завершал прием пищи травяной настой, который с большой натяжкой можно было бы назвать чаем — вот и все разносолы. И этого более чем достаточно для качественного и полезного приема пищи, остальное — это чревоугодие.

— Кто стрелял в тебя? — как только мы доели завтрак, спросил князь.

Я не стал скрывать и все рассказал. На самом деле, мне недосуг решать с обманутым мужем. Нужно ехать к половцам и выручать Рахиль, чтобы успеть прибыть к тому времени, как и воевода Иван Ростиславович приедет в Киев. А это три недели, не больше.

— Купца Горыню запрещаю тебе трогать! Он уважаемый и знатный торговый гость, со Смоленском торговые связи держит и с Новгородом. Я сам взыщу с него и виру и спрошу, что да как. И с чего он на тебя так? — говорил великий князь.

Вкратце я рассказал, при этом уповал на то, что у меня с Рахиль и не было ничего, так… общались с ней, да с ее отцом. Пусть после, если что-то князь узнает и всплывет, я и стану объясняться, но тут есть чем прикрыться, как бы это не звучало не по-мужски, я могу молчать, якобы, защищая девичью честь.

А после… я рассказал великому князю, как я вижу развитие Братства и политическое устройство на Руси. Не так вот взял и выложил все. Просто зашел об этом разговор, точнее я полчаса к тому подводил.

— Пойдет на то Андрей Ростовский, сын Юрьев? — спросил великий князь задумавшись.

— Думаю, что да, — отвечал я. — У него и его потомков дел будет много. Тут и сдерживать свеев и черемисов покорять, с булгарами решать. Но я за то, кабы он признал твое старшинство и отказался от Киева.

— Править Русью вдвоем при моем старшинстве? — задумчиво сказал Изяслав Мстиславович. — И про наследование к сыну… Князья не пойдут на это. Лествичное право сильно. Оно укрепилось Любечским съездом.

— Нужно только Ольговичей прижать, а более и некому иному становится поперек. Ну не дело же, княже, когда на одном месте какой князь сидит год-два и уходит. Кто же землю смотреть будет, коли на ней хозяева меняются? И не лишать же князей земель, нужно собирать Совет княжеств Русских и решать вопросы. Но твое слово — первое и сильнее иных. А для того нужно изменять и подход в создании войска, — вкратце я обрисовывал ситуацию.

На самом деле, я только поверхностно говорил князю о своей задумке. Сейчас готовится мной проект Уложения Русской Земли. Когда есть время, то пишу эту «конституцию». Вот ее и хотел я предложить, но когда прибудет воевода, с поддержкой Ивана Ростиславовича будет чуточку легче.

Поговорив еще с полчаса, князь, отшутившись вновь про мою женитьбу с Евдокией, ушел по делам. Были дела и у меня. Собираться нужно в поход к половцам. Митрополит, как сказал князь, срочно отбыл в Вышгород, где должен был присутствовать на молебне в честь иконы, которой еще суждено было стать, ну или в этой реальности, не суждено, иконой Владимирской Божией Матери.

— Пошли! — сказал я, когда на третий день после общения с князем, мы были готовы отправиться в Степь.

С Горыней пока не решилось, он удрал в Смоленск, с византийцем так же не встретился, тут я несколько его продинамил, так что ничего особого не заставляло меня находиться в стольном русском городе Киеве и дальше.

Шли мы бойко. Степь была заснеженной, лед на Днепре устойчивым, так что ничего особо не мешало передвижению. Сотня воинов и еще пять десятков нанятых обозников, нарушали тишину степного спокойствия. Не встречались ни люди, ни звери, что сильно расслабляло и заставляло быть мене бдительными.

— Тут нужно бы сойти с реки и уйти по степи на юг, — советовал Колым, не понять до конца какого роду племени, наш проводник.