Григорий Распутин. Россия под гипнозом

«…Вскоре после свадьбы, – пишет в своих воспоминаниях Т. Аксакова-Сиверс, – Сухотина разбил паралич. В состоянии полного рамолисмента он теперь жил на квартире матери Софь[340]и Андреевны в одном из Пречистенских переулков и требовал немалого ухода…

Когда теткам Анны Ильиничны – Татьяне Львовне и Ольге Константиновне стало совсем невмоготу, они написали в Париж Ф. Ф. Юсупову, прося забрать своего приятеля и «сотрудника»… [341]

Юсупов ответил: «Давайте его сюда», и Толстые попросили одного из дипкурьеров (кажется, чехословацкого) довезти больного до Парижа.

В Варшаве дипкурьер на час отлучился из вагона. Когда он вернулся, Сухотина в купе не оказалось. Поезд не ждал, и курьер поехал дальше. Сухотин тем временем отправился бродить по Варшаве и, в конце концов, упал на улице. Его подобрали, приняв за пьяного, потом разобрались, направили в больницу, полечили некоторое время и в состоянии улучшения доставили в Париж, где он всё же вскоре умер»[342].

Ну а его вторая жена тем временем неожиданно для всех… вновь вышла замуж, на сей раз – за дебошира и пьяницу поэта Сергея Есенина, который через три месяца повесился. Обо всём этом Сергей Михайлович узнал уже из парижских газет. Через полгода после смерти Есенина, в июне 1926 года, в парижском пригороде Орли скончается и поручик Сухотин…

Трагично сложились судьбы и членов семьи самого Распутина.

Напомню, у «старца» в браке с Прасковьей Фёдоровной Дубровиной после смерти остались трое детей – дочери Матрёна и Варвара, а также сын Дмитрий. Когда грянула Февральская революция, всё семейство находилось в Петрограде. Однако вскоре мать и дочери убыли в родное село Покровское под Тюменью, куда после Октябрьского переворота прибыл и Дмитрий.

Они тихо-мирно жили в отцовском доме, пока в 1920 году просторный пятистенок и хозяйственные постройки не конфисковали по решению волостных властей. Интересна формулировка большевистского исполкома: «…означенное имущество нажито на средства бывшей царицы Александры, с которой Распутин кутил во всю ширь».

Несмотря на то что после «раскулачивания» Распутины считались неимущими, во время коллективизации Прасковью Фёдоровну, её дочь Варвару и сына Дмитрия выслали на полуостров Ямал («там, где каменные глыбы, лёд и метели»).

Несчастные заложники времени, они один за другим скончаются от цинги и прочих болезней. Повезёт лишь старшей из дочерей – Матрёне. Она выйдет замуж за офицера Бориса Соловьева, с которым вовремя эмигрирует во Францию. Позже семья переберётся в Соединённые Штаты, где бывшая воспитанница Смольного института будет работать танцовщицей и дрессировщицей тигров. Умрёт Матрёна Соловьёва-Распутина в 1977 году, на восьмидесятом году жизни, оставив двух дочерей.[343]

Советская власть не прощала тех, кто был прикосновенен к Семье…

* * *

И ещё о некоторых персонажах, ставших уже историческими, хотелось бы рассказать.

Пришедшие к власти большевики выжигали калёным железом всё, что было связано с Романовыми, и конечно – с Распутиным. В Петрограде они расстреляли духовника Царской семьи отца Александра Васильева; в Тобольске расправились с епископом Гермогеном (Долганёвым). Известно, что в 1918 году по благословению патриарха Тихона владыка Гермоген совершил крестный ход вокруг Тобольского кремля и специально остановился возле губернаторского дома, куда была сослана Семья. На Страстной неделе 1918 года епископ Тобольский и Сибирский Гермоген был арестован и отправлен в Екатеринбург.