Григорий Шелихов

парчи, расшитой серебряным замысловатым узором, был надет кунтуш

плотного синего шелка, отороченный по краям драгоценным баргузинским

соболем. Из широких откидных рукавов кунтуша выбивалась белопенным

водопадом кисея рубашки. Голову венчала кика из тончайших серебряных

кружев домашней работы, подобная короне владетельной особы. Кроме

всего этого великолепия, на плечах ее по купеческому обыкновению лежал

темный и скромный старинный полушалок. Глаза Натальи Алексеевны,

счастливой вырванным от мужа "отказным словом", сияли возбужденно и

радостно. Рядом с замужней дочерью она казалась старшей сестрой.

Именитые с женами косились на чету Шелиховых и пренебрежительно

фыркали исподтишка:

- Вольничает в кургузом под чужеземца. И Алексеевна хороша -

дворянкой, барыней вырядилась, а дочку, как гусыню, в корзину с яйцами

всадила... - иркутяне решительно отвергали кринолин. - Был бы жив

дедушка ейный, он бы показал внучке и правнучке, как в робах ходить,

срамиться!

Усадив наместника и иркутского преосвященного по обе стороны от

жены-именинницы во главе срединного стола, Григорий Иванович занялся

размещением других гостей. В этом нелегком деле, удерживая в памяти

все, хотя бы единожды обратившее на себя его внимание, мореход проявил

находчивость и такт, заимствованные у столичного высокого друга и

покровителя, Гаврилы Романовича Державина.

Когда многочисленные гости были рассажены по местам, Григорий

Иванович хлопнул в ладоши.

- Начнем, благословясь! Наталья Алексеевна, поднеси его

высокопревосходительству Ивану Алферьевичу первую чару по старому

русскому обычаю! - обратился он к жене, передавая серебряный подносик

с наполненным водкой хрустальным кубком.

Приняв поднос, Наталья Алексеевна еще раз блеснула восхищавшей

мужа тонкой "политикой", склонившись с подносом прежде всего перед

архипастырем.

- Не пью, не приемлю по званию моему, любезная дщерь. Его

высокопревосходительство не оставит меня выручить, с верой уповаю! -

бледно улыбнулся сухонький архиерей, трижды осенив крестным знамением

бокал с водкой и легонько подталкивая хозяйку в сторону наместника.

Наталья Алексеевна склонилась в низком поклоне перед сияющей

регалиями грудью наместника. Когда генерал, густо крякнув, единым

духом опрокинул в себя содержимое бокала, она, опустив бархатные

ресницы, приблизила к нему лицо. Его превосходительство на мгновение

как будто растерялся и не знал, что делать, но по-военному быстро

нашелся и, обтерев платочком седые усы, не замедлил трижды поцеловать

хозяйку, стоявшую перед ним с опущенными вдоль тела руками.

- Горько! Горько! - не выдержали некоторые гости, но осеклись под

устремившимся в их сторону строгим взглядом начальства.

Закончив обряд, Наталья Алексеевна степенно поклонилась гостям.

- Кушайте, пейте, гости дорогие, что на столе стоит и чем

обносить будут. Не обессудьте, ежели мало запасено или что не по вкусу

придется...

Пир удался на славу. Хотя у Шелиховых не было повара, хозяйка не

ударила лицом в грязь. Столы ломились под мясами всех названий, птицей

домашней и птицей дикой, рыбой речною и рыбой байкальскою, соленьями

грибными, маринадами ягодными собственного сада. Простые и грубые

вкусы сибиряков были удовлетворены сверх всякой меры. Пили

по-сибирски, когда, как говорили, "не пьет, а с посудой глотает".

- Гостьба толстотрапезная! - крутили головами захмелевшие гости,

оглядывая поданных на третью перемену аршинных байкальских омулей,

обложенных моченой морошкой, горками рубленого луку и отваренным в

воде картофелем.

- Ты... ты хрещеный человек или... что ты такое есть, Григорий

Иваныч? Чем ты православных людей в доме своем накормить вздумал? -

обиженно загалдели подвыпившие именитые, ковыряя вилками и разбрасывая

по столу ненавистное "чертово яблоко", принятое ими поначалу за репу.

- Мы к тебе со всем уважением, а ты... насмеяться над нами захотел?

Многие, яростно тряся бородами и отплевываясь во все стороны,

встали. Между тем его превосходительство Иван Алферьевич и иркутский

преосвященный исправно кушали картофель и нахваливали неведомый в

Сибири овощ, слушая рассказ Шелихова, как подают его ежедневно за

столом государыни и знатнейших особ в Петербурге.

Заметив по тревожным взглядам Натальи Алексеевны беспорядок на

дальних столах и сообразив его причину из долетевших выкриков, мореход

вышел на середину зала со стаканом водки и дымящейся картофелиной в

руках, разломил ее, круто посолил и отправил в рот вслед за водкой.

Воспользовавшись молчанием гостей, Шелихов задорно оглядел именитых и

раскатисто громыхнул:

- Кумус кобылячий у мунгалов пьете, господа негоцианты? Гнилую

юколу у якутов и чукчей не раз жрали? А картофель в обиду приняли?

"Чертово яблоко", говорите? Неужто государыня худороднее нас с вами,

когда сама за своим за царским столом картофель эту кушает и не

брезговать божьим даром подданных своих призывает?! Да вы знаете,

какие особы...