Григорий Шелихов

Годы кочевой торговли среди воинственных чукчей и коряков на крайнем

севере Сибири и на Камчатке, а особенно последние три года жизни в

Америке, краснокожие жители которой с необыкновенной легкостью

решались на пролитие чужой и своей крови, приучили Баранова силой или

хитростью добиваться победы. На войне все средства хороши, но воевать

надо с умом.

- Придется, други мои, - начал Баранов, - попытать счастья самого

Кокса захватить, а для этого дела один ты, Демид Софроныч,

подходишь...

- Всегда Демиду место и честь, - недовольно пробурчал Пуртов,

предполагая, что правитель намерен взять судно пирата на абордаж. - А

кому же, как не мне, с Мелкуром этим рассчитаться за пограбление и

наручники? - продолжал недовольно ворчать Пуртов, помня о своей

встрече с арматором Коксом года три назад. Тогда эта встреча благодаря

находчивости и удальству купеческого сына Пуртова закончилась

посрамлением наглого арматора.

- В-во, через то, что ты Кокса боксой уже угощал, через это самое

для моего замысла непригоден. Он тебя враз признает! И бородищу твою,

Егор, жалко для Кокса брить, - пошутил правитель, восхищенный в душе

недовольством Пуртова. - Ты ему на берегу объявишься и в наручники

возьмешь... Только смотри у меня, грудью не кидаться, удальства не

показывать!

Баранов помолчал, как бы еще раз прикидывая в уме шансы

задуманного предприятия, и высказался затем с обычной прямотой, не

преуменьшая риска и опасности:

- Индейская хитрость! Пятьдесят лет назад капитан-командор

Алексей Ильич Чириков, что плавал с Витусом Берингом, достиг Ситхи на

пакетботе "Святой Павел"... Ну, тамошние индейцы, прозываются они

колошами, выслали переговорщиков о дружбе и торговле, чтобы на берег

выманить. Чириков, - он тогда был хворый, сохранил его господь! - сам

не поехал, послал штурмана Дементьева о семнадцати матрозов... Все и

сгинули, ни один не вернулся! За науку мы платили, попробуем науку

себе в пользу обернуть. Станет Кокс на якорь, ты, Демид, с

американцами своими, растолковав все как надо, к нему поплывешь. Ты

пятнадцать лет с индейцами прожил, цокотать по-индейски умеешь,

повадки их все знаешь, лицо и глаза у тебя подходящие... Борода вот,

невиданная у индейцев борода твоя, Демид Софроныч! Не испортила бы она

нам обедни, - с сомнением глядел правитель на окладистую, черную, чуть

посеребренную бороду Куликалова.

- А ты, Александр Андреевич, лицо мне выголи, как себя, видел я,

перед зеркалом что ни день голишь, - на минутку не задумавшись, просто

ответил Демид. - Да я еще красками лицо распишу...

- Тогда комар носа не подточит! - успокоился Баранов. - Я бы сам

за тойона индейского на Коксов корабль поехал, однако не гожусь -

говорить не могу и, как меня красками американскими ни вымарай,

подшерсток выдаст... У Кокса глаз, полагаю, вострый! Взойдешь к нему

на корабль, надели его бобрами, рому проси и на нас, на русских,

ругайся, клепли чего хочешь... Просись к нему в долю нас вырезать и к

себе для заключения союза на берег зови, выманивай. Скажи, что мы

редут за горами выстроили, обещай за ружья и порох нас пожечь, только

помощи его проси и жадность на грабеж показывай... Кокс иначе об

индейцах не понимает, на свой аршин меряет, как и все из них, кто сюда

приходит. Уразумел меня, Демид?

Было решено: утром или днем, когда шведский капер станет на

якорь, к нему на пяти-шести трехлючных байдарах поплывет Куликалов, в

качестве вождя местных индейцев, с дарами и постарается выманить

самого Кокса к себе в селение... Селище такое, якобы индейское,

шалашей на двадцать - походный лагерь - надо поставить в ущелье,

верстах в восьми от берега. На пути к нему будет засада. Если Кокс на

первый раз не отважится лично сойти на берег, засада беспрепятственно

пропустит его людей туда и обратно. В лагере этом их встретят индейцы,

которых немало уже навербовал в свою партию Куликалов, они примут

дружески, накормят, обдарят мехами из компанейского промысла и с миром

отпустят, чтобы внушить доверие Коксу.

- Стой, однако! - хлопнул себя по лбу правитель. - С такого

крючка Кокс не сорвется... Ежели вдругорядь ехать к нему, чтобы

выманить, доведется, я дам тебе, Демид, мешочек... Есть такой у меня в

лагере! Покажешь Коксу зернины золотые, скажешь, что у себя в речке

намыл, отдашь их за бутылку рому, как есть ты индеец глупой и

простодушный. Золотого притяжения Кокс не выдержит - придет за смертью

своей. За золото он людскую кровь льет, за него и своей заплатит.

Пуртов с восхищением принял план правителя. Демид Куликалов

слушал молча, ничем не выдавая своих чувств, но в глазах его светилась

тоска и отрешенность от интересов, волновавших русских добытчиков, и

эту тоску не раз уже замечал в нем Баранов. "Александр Андреевич

человека с первого взгляда как орех разгрызает", - говорили о Баранове

те, кто сталкивался с ним, но даже умудренному острым чутьем на людей