Григорий Шелихов

времени, Мор ожидал услышать гораздо большую сумму. (* Пожалуйста! О,

благодарю... Прошу... (англ.).)

- Все чохом тысячу пиастров! - подтвердил Баранов и, подозревая

желание Мора оспаривать поставленные им низкие цены, холодно добавил:

- Не торгуемся! Ежели дорого али денег нет, как потерпевшего

ослобоняю... И скажи: денег не ищу, огнестрельным запасом нуждаюсь -

порох, пули...

Мор был огорчен неудовольствием, которым правитель встретил его

благодарность, и с тем большей охотой старался доказать свое

расположение, когда Ларкин перевел ему слова Баранова.

- Пороху? Свинца? О, понимаю! Могу десять пудов пороху и столько

же, а если нужно - втрое свинца...

Довольный пополнением огнестрельного запаса партии, истощенного

ночным нападением колошей, Баранов встал и начал прощаться, желая Мору

попутного ветра и счастливого плавания.

- Вы понимаете, мои молодцы, что сделал для нас господин

губернатор? - счел нужным обратиться к своей построенной на палубе

команде арматор, пожимая руку отъезжающему Александру Андреевичу. - Вы

были на берегу и сами убедились, чего может стоить мясо и вода,

добытая в лесах этих гор! Простив ваш петушиный задор и недостойное

поведение после боя, господин губернатор по моей просьбе отпустил

Джима Ларкина... Господину губернатору и русским отважным людям -

hourra!

Залпом всех своих пушек, о котором Мор заблаговременно

распорядился, и многоголосым "Hip! Hip! Hourra!" провожал "Феникс"

Баранова. Когда Чандра заставил упиравшегося Саргача прыгнуть в

шлюпку, правитель в последний раз махнул картузом и, сев к рулю на

корме, тронулся к берегу, и до самого берега, причудливо залитого

багрянцем закатного солнца, провожал арматор глазами утлую шлюпку и

сопровождающие ее, чуть видные в пене кипящего сулоя, байдары. Русские

на диком побережье южной Аляски, о жизни и делах которых Мор получил

достаточно ясное представление, были для него непонятнее и загадочнее

всех чудес, встреченных в многолетних скитаниях по свету.

"Если сами не уйдут, их никто не выгонит из этой земли!" -

подумал Мор, вспоминая напутственные инструкции Ост-Индской компании

действовать силой и страхом, если окажутся бессильными убеждение и

золото...

5

- Ты с песиком при мне будешь, хозяйство мое поведешь. Нехитрое

дело: сковорода да чайник, ложка да плошка! - сказал Баранов Чандре на

берегу, жестами поясняя круг его обязанностей. - И по-русски,

по-русски, спик рашэн... научайся! А-а, понял? - довольно усмехнулся

правитель, когда Чандра радостно закивал головой в ответ.

Тут же на берегу Баранов приказал Пуртову, несмотря на

надвинувшийся вечер, доставить на "Феникс" рухлядишку Ларкина.

- Да у Яшки, окромя рваных порток, ничего не было! - недовольно

буркнул Пуртов, пожимая плечами.

- В таком разе отвези, как собственный, бушлат суконный, сапоги

морские лафтаковые, чаю фунт и... пучок лозы березовой, что за иконой,

скажи, пущай держит - в память, что лоза сия его обминула! -

безулыбчиво пошутил правитель. - Да фонарь на байдаре поставь.

Англицы, в темноте не разобравшись, чего доброго, стрелять учнут! -

заботливо напомнил он Пуртову. - А ты, Демид Сафроныч, - обернулся

Баранов к Куликалову, караулы на ночь удвой - береженого бог бережет!

- и дозоры из чугачей своих к лесу вышли... Ежели кому что надобно, я

у себя буду.

Ночь прошла совершенно спокойно. Отпор, данный Барановым, был так

решителен, потери нападающих настолько велики, что якутатские индейцы

со своими союзниками с юга отказались от дальнейших попыток разогнать

промыслы алеутов, которых, как они думали, защищают бородатые

"косяки", подкупленные островными людьми.

Как всегда, с восходом солнца Баранов был уже на ногах. Вокруг

все было затянуто влажной пеленой тумана, сползавшего с ледников

северо-западного склона Агассицу - Большой горы - на берег и море.

Такие внезапные и капризные перемены погоды на побережье Аляски в

разгаре лета не были в диковинку для Баранова, но в этот раз он

обозлился - туман срывал принятые ночью решения.

- Изгаляется анчутка американский над православными за то, что

детей его побили, - ворчал правитель, двигаясь на приглушенные туманом

голоса людей на берегу. - Эй, кто там есть, корабль английский видать?

- Как его увидишь... - нерешительно отозвался кто-то из мглы.

- Ушел перед зарею, когда луна в море купаться спускалась, а Илья

туманом к ней с гор подкрался, - перебил отвечавших уверенный голос. -

Я видел, как исчезал в море огонь на корме Коксова брата и слышал...

да, да, слышал, как свистела дудка на подъем парусов.

- Кто говорит, выдь ко мне, хочу видеть твои волчьи уши и рысьи

глаза... А-а, это ты Лаврентий? Хвалю, что стараешься, - внушительно

сказал правитель, оглядывая выросшую перед ним фигуру Лур-кай-ю с

державшейся позади него Марьицей. За спиной Марьицы вздыбился горб

лотка, в котором алеутки повсюду таскают за собой своих младенцев. - И

ты видела и слышала? - ласково спросил ее Баранов.