Григорий Шелихов

пожалеть, господин Шелихов, - многозначительно и гнусаво проговорил

Кох и, даже не откланявшись, вышел вслед за шельмованным графом.

Вырядив караван с промыслом под началом Мальцева - караван должен

пройти через Якутск и вверх по Лене до Иркутска, - Шелихов два дня

потратил, чтобы уговорить Шильдса захватить его и спустить на

"Фениксе" к Шантарам, в Удскую губу. Шильдс рвался к своей семье в

Петербург, с тем чтобы до конца зимнего пути успеть хотя бы вернуться

в Иркутск, а в навигацию 1795 года на том же "Фениксе" отплыть в

Америку, служить в которой по контракту оставалось еще два года.

- Ну, гляди сам! - пригрозил Шелихов. - Тебе следует, как я

прикидывал, с компании двенадцать тысяч. А кто их тебе без меня

выплатит в Иркутске, с чем ты к семейству прибудешь? А ежели ты меня к

Шантарам не доставишь, я и зазимовать где ни попадя могу... Гляди!

На участие Шильдса в плавании до Шантар Шелихов настаивал потому,

что хотел снять надежную лоцию побережья Охотского моря к югу. Себя и

помощника Шильдса, штурмана Толоконникова, он считал в этом деле

малосведущими, Шильдс же был силен в навигаторских науках.

В конце концов Шилъдс сдался.

Плавание к Шантарам, в Удскую губу, на шестисотверстном

расстоянии, из-за противных ветров затянулось до двух недель. Шелихов

поселился в капитанской каюте вместе с Шильдсом и ни на шаг не отходил

от капитана, наблюдая за приемами составления лоций.

- Я тоже домой поспешаю, а от дела не спешу... Мы помрем, а труды

наши останутся! - примирительно утешал Шелихов Шильдса, неистовавшего

из-за задержки в пути.

На пустынном берегу Удской губы Шелихов и Шильдс с помощью

тунгуса проводника едва разыскали в чахлом березовом лесу поселок

рыбаков-орочей.

Никаких средств передвижения, кроме легких рыбачьих лодок, у

прибрежных орочонов не оказалось, но и на них они не соглашались

доставить партию Шелихова - десять человек - в Удский острог,

расположенный на реке Уди, верстах в полутораста от берега моря.

- Не вернемся ли в Охотск, пока "Феникс" не отплыл? - съехидничал

Шильдс.

- Не препятствую! - ответил Шелихов. - Токмо денег, Яков Егорыч,

до моего возвращения из Голикова не выжмешь, все едино дожидаться меня

будешь. - И, с удовольствием отметив растерянность на лице Шильдса,

сурово приказал: - Чтоб себя и людей не смущать, прикажи Толоконникову

в обратный, а мы с тобой двинем сухопутьем... - "Шильдс и на сухопутье

пригодится, - рассуждал Шелихов, - для верного решения землемерных

задач", - и поэтому настаивал на его участии в своей землепроходческой

разведке.

Через два часа "Феникс", дав прощальный выстрел из пушки,

двинулся на север. Наполненные попутным муссоном белые паруса растаяли

в тумане сентябрьского дня...

После отплытия "Феникса" орочи стали сговорчивее. Бедный род,

разместившийся в десятке прутяных и обмазанных глиной хижин,

испугался, что оставшаяся на берегу партия бородатых русских уничтожит

их скудный запас рыбы на зиму. Несколько бутылок водки и одеяла,

подаренные старикам, окончательно расположили орочей к мореходу.

На другой день утром шелиховцы были рассажены в три самые большие

лодки. Ороч с шестом, стоявший посредине лодки, и другой на корме с

веслом быстро и ловко гнали рыбачьи посудины вдоль берега Уди. Река

медленно и лениво катила свои воды по тундровой равнине.

Орочи были неутомимы. После ночевки в показавшемся у реки ельнике

ватажка Шелихова снова тронулась в путь, и к вечеру второго дня люди

высадились под Удским острогом, что стоял на высоком берету

убыстрявшей свое течение реки. Два топора, несколько папуш табаку и

бутылка водки развеселили удских орочей, надолго оставили среди них

память о необыкновенном, добром и щедром русском "купезе".

Тунгусы-нанайцы на оленях под седлом, кладь - на вьючных,

доставили Шелихова и его людей на Зейскую пристань и передали их своим

сородичам для дальнейшего движения через хребет Нюнжа на Албазин. От

Албазина тропы русских землепроходцев - нет нужды, что были они трудны

и опасны, - вели на Шилку и дальше на Читу. Все особенности пути и

важные точки были отмечены астрономическими выкладками и наблюдениями

Шильдса. Приглядываясь к его возне, Шелихов еще и еще хвалил себя в

душе за предусмотрительность.

С Читы через Кару, страшную каторжной стражей и ее нравами, шел

тракт на Верхнеудинск, по которому сменившие нанайских оленей

крепконогие бурятские кони могли двигаться рысью. С верхнеудинской

пристани полноводная Селенга донесла ватажку Шелихова до большого села

Кудары на восточном берегу Байкала.

Осенний Байкал штормовал. Прождав сутки, Шелихов потерял терпение

и, благо Шильдс, приученный сулоями американских берегов к опасностям

на воде, не протестовал, двинулся на надежной парусной лодке из Кудары

на Лиственичное, пристань у истока Ангары из "Святого" моря. Переход

через штормовый Байкал закончился благополучно, хотя Шильдс, сходя на

берег в Лиственичном, заметил: