Григорий Шелихов

знаешь, как водицы испить?" - уныло усмехнулся Шелихов.

Он нарядился, как делал это в важных случаях, и строгий,

печальный предстал пред наместником.

- Уволь, Григорий Иваныч, уво-оль! - воскликнул Пиль, не дослушав

его просьбы. - Вот где у меня сидят Голиковы, Лебедевы и прочие

сибирские миллионщики... Шелихов с ними! По горло сыт разбирать ваши

тяжбы и кляузы! - похлопал себя генерал по крутому затылку. - И как

это ты с ними не помиришься? Ведь будто бы люди одной породы, одного

сословия! - удивленно и сердито передернул Пиль пышными генеральскими

эполетами на плечах. - И такую советницу еще имеешь... Скажи ей, чтобы

малиной тебя напоила и смягчительного дала, кровь тебе пустила.

Успокоишься - помиришься, по судам таскаться не захочешь...

- Прошу прощения, ваше высокопревосходительство, что осмелился

побеспокоить малой своей... - и не договорил, перехватило дыхание,

попятился к дверям, не выдержав почудившейся в словах наместника

насмешки.

- Постой, постой! - спохватился наместник, почувствовав, что

лишку и некстати сказал. - Недослушал резолюции, а пятишься... Больно

колючим ты стал, Григорий Иваныч, с тобой и пошутить нельзя! Так они

затеяли это, говоришь, чтоб тебя спихнуть и разорить, а губернию твою

американскую в свои руки забрать? Нет, этого в интересах державы

российской не допущу, не согласен. Дело прикажу отложить, а ты

потрудись с весны в одно лето туда и обратно смотаться, привези

неподкупные свидетельства и разгроми мошенников... Голикова выгони из

компании, христопродавец он и грабитель казны, я до него еще и по

откупам доберусь! Что, отошел? То-то!.. Наталье Алексеевне скажи, чтоб

не кровь тебе отворила, - советнице своей скажи нижайшее от меня

почтение и еще скажи, что всей душой рад тебе и делу твоему помощь

оказать, поелику оно и ты с ним суть полезны отечеству. Прощай,

Григорий Иваныч, прощай, голубчик!

От наместника Шелихов вернулся в приподнятом настроении и в

точности передал "советнице" весь разговор между ними.

- Еще посмотрим, купцы именитые и столичные правители длинноухие,

кто кого! - говорил мореход. - А я доведу свое, свяжу накрепко Россию

с Америкой, и простят мне русские люди за страдание грехи мои, малые и

большие!

- Что тебе сказать, Гришата? Я уже и ума не приложу. Поболее тебя

были люди и падали под злобой и глупостью человеческой, - печально

вымолвила Наталья Алексеевна, словно предчувствуя, что доживает она с

Гришатой свои последние, отсчитанные ему судьбой дни.

Шелихов сделал последнюю попытку привлечь внимание правительства

к поднятому им делу и направил зятю, Николаю Петровичу Резанову, для

представления "при доброй оказии" кому следует обозрение первых

островных русских поселений на американском материке. К обозрению

приложил карту, вычерченную навеки обезвреженным царским ослушником

Ираклием Боридзе.

Было чем гордиться! "Американская губерния", как окрестил

шелиховское открытие Пиль, включала восемь оседлостей - "уездов",

раскинувшихся в океане на островах и на Большой земле - Аль-ак-шак,

сиречь Аляске.

Первая оседлость - десяток русских с несколькими камчадалами -

находилась на самом большом из Бобровых (Командорских) островов, здесь

когда-то нашел свою могилу славный мореплаватель Витус Беринг.

Вторая - на острове Ахта (из Андреяновских), в Коровинской бухте:

пятьдесят русских и шестьсот алеутов да двести семьдесят алеутов на

маленьких соседних островках, около которых, как скотина на траве,

"паслись" на стадах трескового малька великаны киты.

Третья - на Уналашке, самом большом из Лисьих островов, в

Капитанской гавани. Это было поселение "Доброе согласие" - тут среди

тысячи алеутов жил десяток русских.

Четвертая и пятая оседлости - на Прибыловых островах св. Павла и

св. Георгия, они замыкали Бобровое (Берингово) море давних русских

добытчиков.

Наконец, шестая, седьмая и восьмая оседлости раскидывались по

Тихоокеанскому побережью американского материка и на ближайших к нему

островах. Центром их был остров Кадьяк, где Трехсвятительская и

Павловская гавани защищались деревянными крепостями с земляными

укреплениями и пушками. Судостроительная верфь на Кадьяке, заложенная

Шелиховым, превратилась тогда в колыбель русского флота Нового Света.

Среди многих тысяч алеутов на Кадьяке жили сто девятнадцать

русских. В Кенайском и Чугацком заливах, врезающихся в материк, и до

мыса Якутат, под горой св. Илии, были раскиданы крепостцы-фактории:

Павловская, Георгиевская, Александровская, Воскресенская,* Константина

и Елены.* (* Теперь порт Стюард. ** Порт Эчес.)

Словно предчувствуя, что через немного лет русские поселения

появятся на Юконе под северным Полярным кругом и в Калифорнии на юге,

Шелихов обозрение своего подвига закончил, как полагалось по его

мнению, когда говоришь или пишешь высоким особам, витиеватым

заключением. Отдавая "кесарево кесареви", Шелихов отстаивал права