Григорий Шелихов

молчание Хватайка. - Решай! Коли не по праву с тебя спросили - откажи,

ежели справедливо требуем - плати и прикажи к работе приступать, а

пнями перед тобой стоять нас... оторопь берет, - прикинулся простачком

Хватайка. - Вот и Кох выручать тебя спешит... при его благородии нам

спорить с тобою несподручно...

Из-за бугра на котором стоял кабак Растопырихи, показалась в

сопровождении вооруженных "братских" - так называли принятых на

русскую службу бурят - жердеподобная фигура коменданта порта и

совестного судьи Коха, совместившего в своей особе всю полноту власти

в городе. Кох издалека уже посылал приветственные знаки Шелихову.

- Стервятники завсегда в кучу сбиваются. Сейчас и этот клевать

нас зачнет... Держись, голытьба! - букнул Лучок. - Грозы не бойся,

гроза не из тучи... на уговоры не поддавайся!..

Подбодренный приближением коменданта, Шелихов решил поторговаться

с насевшей на него артелью. И если уж удовлетворять законное

требование захвативших его врасплох храпов, то только в порядке

добровольном, сделать это как снисхождение со своей стороны.

- Не припомню, чтоб обещал поджидальные до прихода каравана

платить, но раз уж вы делу моему крепко стояли, не разбежались и на

берег как один вышли - верю и должон... наградные платить... По

двугривенному за день получайте...

- Не согласны! - зашумели храпы. - Не на паперти за милостынькой

стоим! Полтина, как договорились! Наше полностью подай...

- Зарядила сорока одно про все - полтина, полтина! Вот идет

совестный судья господин Кох, вы ему и представьте обещание мое: как

он рассудит, так и будет! - поднял голос Шелихов, предвидя не роняющий

достоинства выход из положения. Кох, конечно, отклонит претензию

каторжных. - Да не галдите, беспорядка, гомона не терплю!..

- Я пришел, Григорий Иваныч, осмотр товарам сделать, - начал Кох,

подойдя вплотную к обступившей Шелихова толпе, - не надо ли вывозные

пошлины уплатить? Боже сохрани нас государственную копейку упустить, -

бормотал Кох, прощупывая глазами сваленные неподалеку горы мешков и

ящиков. - Почему крик и беспорядок? Почему не работают, в чем дело? -

оглядывая толпу, начальственно приосанился Кох.

- В том и дело, что пошлины высматривать вы тут как тут, - в

раздражении ответил Шелихов, догадываясь, что Кох ищет и обязательно

найдет повод затормозить погрузку припасов. И, не желая вмешивать Коха

в спор с артелью, опрометчиво добавил: - А от беспорядка в порту

навигацию избавить - ищи ветра в поле...

- Какой в порту беспорядок? Кто зачинщик?

- Да нет... пустое... Поспорили малость... - Шелихов оглядел

артельных и неожиданно для самого себя, поймав презрительную усмешку

Хватайки, ткнул в него пальцем: - С энтим, чумазым! Ограбить

захотел...

- Эй ты, выходи! Взять его! - заорал Кох, обрадовавшись случаю

замять назревавшее столкновение с Шелиховым. - Смирно-о! - закричал

Кох, входя в начальственный раж.

Казаки из бурятов, страстные ненавистники варнаков, мгновенно

подняли ружья на прицел.

Сибирское начальство всех рангов всячески разжигало и поощряло

враждебные действия туземцев Сибири против варнаков, то есть людей,

так или иначе вырвавшихся на волю с места ссылки или каторги. Дикие

кочевые охотники, буряты и тунгусы, в тайге гор и долин Сибири создали

своего рода промысел из охоты на варнаков, живых из-за трудностей

доставки брали редко. Варнаки со своей стороны также не щадили

охотников.

Один из "братских", отдав ружье другому, направился к Хватайке с

наручниками. Храпы сдвинулись вокруг Хватайки. Казак-бурят в

нерешительности остановился перед сгрудившейся артелью.

- Выходи! Встань передо мною и скажи, чего вы требовали от

господина навигатора... не то по всем стрельбу открою! Трусишь ответ

держать, сукин сын! - кричал Кох, вытаращив помутневшие от ярости

глаза.

- Этот шалый и впрямь стрелять прикажет. Я - староста, я за вас и

в ответе... Пропустите, братцы, пойду с ним, как-нибудь вывернусь, не

впервой, - сказал Лучок и, оценив положение, вышел из толпы. -

Отвяжись! - отмахнулся он от подбежавшего с наручниками "братского". -

Видишь, сам иду его благородию жалобу изложить на купецкое

мошенство...

Услышав эти слова, Кох, обрадованный в глубине души

представляемой возможностью причинить Шелихову неприятность хотя бы

комедией расследования, кивнул казаку головой: не надо, мол,

наручников.

- Взять под ружье! Кругом марш - и вперед!

Кох окинул грозным взглядом понуренных храпов, повернулся и с

принужденной усмешкой бросил Шелихову:

- И вас прошу последовать за мной, как... как ответчика.

Предложение Коха идти в портовую канцелярию в качестве

обвиняемого по жалобе варнаков жестоко обожгло самолюбие Шелихова. Он

оглядел их со злобой и вмиг перерешил: "Никакого примирения с артелью

и никакой отправки ни одного храпа на "Трех святителях" в Америку!"

- Останься на месте, оберегай кладь, Истрат Иваныч, - сказал он