Григорий Шелихов

своем превратившемся в уверенность предположении, пошел к себе в

палатку подготовиться к встрече. Неужели все заново начинать придется?

Да и пока он на этом пути соберется с силами, перехватят его место в

Америке. Тот же Голиков пошлет по его следу своих людей или еще более

страшный противник полковник Бентам, о котором он столько наслышался в

последнем году своего пребывания в Америке. Этот полковник, находясь

на службе Гудзонбайской компании, ухитрился заложить английскую

фортецию на какой-то реке, над горой Доброй Погоды, вперерез пути в

Калифорнию, и привел туда из Канады или морем привез - дотошный бес! -

целый батальон английских красномундирных солдат. Лазутчика этого

Бентама, мутившего народ, как припомнил Шелихов, он сам обнаружил,

когда пробыл под Нучеком несколько дней в поисках следов трех

исчезнувших с охотниками-алеутами четырехлючных байдар. Бентам... ох,

Бентам!..

С мыслью о нем, утомленный всем пережитым за последнее время,

Григорий Иванович прилег на поставленные вместо кровати доски и

незаметно для самого себя забылся в тревожном сне.

- Полковник Бентам! - услыхал Шелихов чей-то разбудивший его

голос, открыл глаза и удивился, до чего явственен сон, когда увидел

над собой мясистое и обветренное бритое лицо - таким именно мореход и

представлял себе этого Бентама - с одобрительной и коварной усмешкой,

подмигивающее Шелихову, как уличенному в невинном грешке доброму

приятелю. - Господин полковник Бентам! - повторил голос, и тотчас же

из-за спины полковника выдвинулось знакомое лицо ссыльного поляка

Меневского. Меневский, хвалясь знанием всех языков мореплавателей,

умолил Шелихова взять его из Охотска в плавание на Америку. Григорий

Иванович, возвращаясь в Охотск, оставил Меневского на Кадьяке как

толмача при правителе Самойлове. И вот толмач этот здесь, да еще у

Бентама.

- Ты как сюда попал? - вскочил и грозно надвинулся на него

Шелихов, даже спросонья оценив всю несообразность такого превращения

верткого шляхтича в толмача при своем неожиданно объявившемся

сопернике. - Я тебя сей минут, как беглого, Коху представлю... Кто

тебе машкерад такой дозволил!

- No, no!* - вмешался полковник, заслоняя собой толмача. Потом

спросил о чем-то растерявшегося Меневского, выслушал его объяснение,

отрицательно помотал головой и предложил Меневскому перевести то, что

надо сказать. (* Нет, нет! (англ).)

- Прежде всего мы с вами добрые соседи и не должны ссориться. Я

покрыл не одну тысячу морских миль, чтобы выразить свое восхищение

перед энергией и деловыми способностями человека... О, такие люди, как

вы, немедленно нашли бы признание и широкую поддержку в Британии! - По

смягчившемуся выражению лица Шелихова Бентам догадался, что взял

верный тон в поставленной себе цели приобрести дружбу и доверие

пробравшегося в Новый Свет варварского морехода, и продолжал еще более

уверенно: - Об этом человеке, - Бентам пренебрежительно кивнул на

Меневского, - и говорить не стоит, но в устранение возможного в таком

деле разногласия замечу: мистер Меневский, как свободный человек, - он

пленный офицер войска польского, - добровольно перешел на службу его

величества et ob eam incontominatam causam* пользуется защитой всех

находящихся в распоряжении английской короны сил и средств. Что

касается господина Коха, заверяю вас словом джентльмена, что берусь

лично уладить с ним такой не стоящий вашего беспокойства вопрос. (* И

по такому незапятнанному побуждению (лат. юридическое определение).)

Шелихов понимал, что полковник Бентам неспроста пожаловал в

Охотск, и решил оставить в покое Меневского, не замечать его -

перевертень еще может пригодиться, чтобы выяснить истинные намерения

англичанина.

- В ногах правды нет, садитесь и закурим трубку мира, как делают

союзные нам американцы, - сказал Шелихов, опускаясь на доски своего

ложа. Потом подвинулся к изголовью, чтобы очистить место для

полковника. - Не поставьте в вину, что креслом не запасся, но и в

отечестве, как в лагере, живу... Благополучно ли плавание изволили

провести?

- О да... нет, нет! Собственно, чудом добрался до вас. Где-то

около открытых мной островов... туземцы их называют Чисима,*

замечательные острова, цепь вулканов, они заряжают воздух бурями... я

потерял кливер, потерял фор-мачту, потерял грот, - словом... (*

Японское название Курильских островов.)

- Словом, тяжело далось вам открытие наших... Курилов. Камушки

эnи, как и американские, и самые берега Америки до острова Нутка суть

земли российского владения и давно открыты.

- О-о! Кто же признал вашу географию? - заносчиво удивился

Бентам.

- Мы и кого это касается! - внушительно ответил мореход.

- Ага!.. Понятно, понятно... Спорить не о чем, мы еще будем иметь

время договориться о наших общих интересах в Восточной Азии, -

предупредительно согласился Бентам. - А пока, до времени, которое не

за горами, меня интересует - говорю прямо, как деловой человек с