Григорий Шелихов

Не теряя надежды привлечь зятя к своим предприятиям, Шелихов

настоял, чтобы молодая чета после свадьбы жила в его доме. За это он

обещал выхлопотать Николаю Петровичу возвращение в Петербург. Дом

Шелиховых давно уже стал местом встреч и сборищ передовых людей

Иркутска, как и мореходов и наезжающих промышленников и купцов из

России и далеких углов Сибири. Зять с молодой женой и Наталья

Алексеевна сумели внести в атмосферу дома веселие и непринужденность

молодости, радушие и широкое сибирское хлебосольство, надолго

оставлявшие воспоминания у посетителей этих "масонских сборищ" - так

окрестили их завистливые иркутские языки.

- Любо-дорого поглядеть, как Шелиховы открыто на людях живут, -

шипели жены и дочери иркутских толстосумов, изнывавшие в клетках

угрюмых домов своих мужей или родителей. - Потому деньги и удача к

нему идут, что он от людей не бегает.

- Молчите, дуры! Гришка ногами уже немощен и оструплен...

Поглядим, чем кончит...

6

В конце 1790 года, зимой, в жарко натопленную комнату Шелихова в

мезонине, которую мореход называл "каютой", не предварив стуком,

ворвался прямо с улицы в волчьей дохе и бобровой малице зять, Николай

Петрович.

- В Иркутск Александр Николаевич Радищев прибыл!.. Я, как увидел

его, подскочил, спрашиваю, какими судьбами, а он стихами:

Чувствительным сердцам и истине я в страх

В острог Илимский еду...

- Радищев? В Илимск, говорите, едет?.. Да что же это на самом

деле такое! - растерянно отозвался мореход. Он видел в Радищеве, как в

бывшем управляющем петербургской таможни, человека в высшей мере

полезного. "Все законы и правила об охране торговли знает и в военном

деле разбирается, - вспоминал Шелихов дворянина Радищева уже как

командира петербургского ополчения на Царицыном лугу. - А много ли

времени прошло, - подумал он, - и защитник отечества врагом отечества

оказался. Что же это такое?.."

- Спрашиваю: "Где остановиться изволили?" - "В трактире у

Семиволосых, продувного мужика", - отвечает. Говорю: "Переезжайте в

наш дом... к Шелиховым". А он усмехается: "Не перееду, говорит, но

видеть этого человека - вас, Григорий Иванович,- беспременно

должен..." Помахал рукой и пошел вниз на Банную, в заведение

Семиволосых, а я к вам кинулся...

"Государственный злодей" Александр Николаевич Радищев прибыл в

Иркутск раскованным, но между двух фельдъегерей, сидевших по бокам.

Явился к генерал-губернатору Пилю с письмом Воронцова, которому Пиль

считал себя обязанным знакомством и содействием в устроении каких-то

личных дел. Радищев попросил разрешения пробыть в Иркутске некоторое

время для сбора сведений по поручению Воронцова о Кяхтинской торговле.

- Отчего же, милости просим, - охотно согласился Пиль и с

солдатской прямотой добавил: - Прошу только воздержаться от надомных

посещений, при вас два этаких цербера состоят. А чтоб свободным быть,

заезжайте в трактир Семиволосых, дайте церберам десять рублей на

водку. Пока они их пропьют и вытрезвятся, вы гуляйте себе на здоровье,

где пожелаете... Я пошлю пристава в трактир сказать, чтоб егерей, при

вас состоящих, поили-кормили - от стола до кровати дойти... Не

поставьте в вину, что по занятости своей визита отдать не смогу! -

придерживаясь светского тона, заключил беседу находчивый старик Пиль.

Позже, по приезде в Илимск, Радищев выслал Воронцову свой

экономический трактат - "Письмо о китайском торге", в котором

суммировал сведения, извлеченные из архивов губернского правления, а

также бесед с жителями Иркутска, извозчиками и купцами, занятыми

торговлею в Кяхте.

"Пресечение торга в Кяхте с китайцами не есть столь важная для

государства потеря... Если истинно вообще, что внешняя торговля не

есть корень благосостояния государства, то сие истинно в отношении

Сибири и торгу с китайцами.

...Основание всего торгу с китайцами есть мягкая рухлядь, большей

частью из Охотска, заморского лова.

...В Иркутске остановка Китайского торга тем была чувствительнее,

что великий капитал лежал в запасенном товаре, по уверениям некоторых,

от 4 до 5 миллионов рублей.

...Не столько естественным, но местоположением политическим

Иркутск может равняться с лучшими российскими торговыми городами и

превосходит многие".

Выписывая строки о "мягкой рухляди заморского лова" и миллионных

запасах ее в Иркутске, Радищев вспоминал лицо Шелихова и неоднократные

беседы с ним, состоявшиеся после первого, не совсем выгодного для

Шелихова знакомства.

Автор "Путешествия из Петербурга в Москву" поставил себе за

правило знакомиться с людьми в наиболее естественной и обычной для них

обстановке.

Держась данного Пилю обещания избегать надомных посещений,

Радищев решил познакомиться с Шелиховым в конторе компании. Разыскав

дом Шелиховых и склады, он полюбовался экзотической вывеской

предприятия и с усмешкой перешагнул через высокий порог амбара, из

глубины которого долетал громовый голос, принадлежавший, несомненно,

хозяину.