Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«Учитывая основные уроки русской революции, — объяснял Зиновьев, — придавая громадную важность установлению удовлетворительных отношений между городом и деревней, с одной стороны, между пролетариатом и городской мелкой буржуазией, с другой, германская компартия не прибегнет к огульной национализации торговли, а также мелкой промышленности, небольших участков земли и т. д.

Германское советское правительство с первых же шагов своей деятельности поведет по отношению к мелкой буржуазии, к интеллигенции, к ремесленникам, мелким и средним крестьянам и т. п. такую политику, которая должна будет сделать симпатию мелкой буржуазии городов и деревень к советскому режиму Германии достаточно прочной»³⁵⁸.

Словом, ради победы пролетарской революции предлагал новый компромисс. Более серьезный, нежели двухлетней давности с социал-демократами в едином рабочем фронте.

Конечно же, в самые решающие для германской революции дни Зиновьев не мог как член «тройки» уделять должное время участию в пленуме. Позволил Сталину играть главную и единственную роль борца с позицией Троцкого. Не отреагировал даже на попытку Льва Давидовича спровоцировать его. Во время выступления вдруг сообщившего о том, что уже писал 19 октября в своем ответе членам ПБ. Мол, он «отклонил попытку сговориться, которую Зиновьев сделал через Серебрякова».

«Представляете картину? — продолжил Троцкий. — Я не вижусь два года с Серебряковым. Вдруг он является ко мне с таким предложением. Понятно, когда он явился ко мне, я ему говорю: что это за “пятерка”? Зачем дополнять какую-то “тройку” Троцким и Бухариным? Ведь у нас есть Политбюро Центрального комитета. Если Зиновьев хочет установить нормальное взаимоотношение, надо уничтожить и “тройку”, и “пятерку”»³⁵⁹.

Если все действительно происходило так, как дважды поведал Троцкий, то возникают два варианта объяснения данного эпизода.

Во-первых, рассказывая о том участникам пленума, Троцкий попытался опорочить, дискредитировать Зиновьева как одного из тех, кто вот уже почти год как выступал против него. Во всеуслышание сообщить, что рьяный его идеологический противник, борец с еще только нарождающейся оппозицией тайно поддерживает с ним отношения, да еще использует одного из тех, кто подписал «Заявление 46-ти». Мало того, пытается ввести именно его, Троцкого, в состав руководящего ядра ЦК.

Во-вторых, возможно и иное объяснение поступка Троцкого, попытавшегося таким образом вбить клин между Зиновьевым и Сталиным, рассорить их. Постараться сделать так, не зная, что в полемическом задоре не учел, что о “тройке” давно уже в партии говорят открыто. И не мог знать, что пятый пункт подготовленной резолюции пленума — «О внутрипартийном положении в связи с письмами тов. Троцкого» — призывает к тому, о чем он только что рассказал: «Пленумы ЦК и ЦКК и представители десяти парторганизаций считают настоятельно необходимым предложить тов. Троцкому принять в дальнейшем более близкое и непосредственное участие в практической работе всех центральных партийных и советских учреждений, членом которых он состоит»³⁶⁰.

И все же сыграть должную роль — воспрепятствовать продолжению дискуссии, раскалывавшей партию, пленум не смог. Ни тогда — в октябре, ни позднее — в ноябре и декабре о ней партия еще не узнала, как не узнала и о важнейшей его резолюции. О том решили не сообщать в прессе, а резолюцию не рассылать, как было принято, в губкомы и крайком, передав ее в «особую папку» как совершенно секретный документ. Лишь двумя месяцами позднее, 4 января 1924 года, Зиновьев смог рассказать о пленуме, да и то в общих словах, без подробностей и цитат, на партконференции Замоскворецкого района Москвы.

«Прежде всего, — рассказал он, — мы сделали попытку изжить разногласия в рамках ЦК. Более того, ввиду важности спорного вопроса мы созвали в октябре месяце совместное заседание пленума ЦК партии, пленума ЦКК, тоже избранного на съезде, кандидатов ЦК и кандидатов ЦКК и представителей... от крупнейших пролетарских организаций нашей партии... Это была маленькая партийная конференция...

На конференции (пленуме — Ю. Ж. ) составили компактное большинство... Было принято решение, которое характеризовало письмо 46-ти и первые письма т. Троцкого как фракционные письма... Далее совещание (пленум — Ю. Ж. ) предостерегло этих товарищей против образования фракции и оно же постановило, что эти документы останутся в рамках ЦК.

Но когда выяснилось, что хотя маленькое, но авторитетное меньшинство, среди которого есть такие авторитетные товарищи, как т. Троцкий, держится другого мнения и хочет во что бы то ни стало, чтобы партия высказалась по этому вопросу (о рабочей демократии — Ю. Ж. ), тогда ЦК ничего другого не оставалось, как согласиться по вопросу о дискуссии».